— А надо ли тебе такая работа, если потом сил нет поужинать, ангел? — произнес как-то задумчиво, отпив свой кофе. Алкоголем он тоже не интересовался. — Может, есть варианты проще, если вспомнить о том, как тебя это вымотало все, — добавил, явно про ее откровения у него в кабинете вспомнив.
И вроде ненавязчиво, и без напора… Но и как-то так… Катю аж подкинуло внутри!
— Это не тот вопрос, который я буду сейчас обсуждать, Гриша! — отрезала достаточно категорично, возможно. Но… какого черта, они уже на том этапе отношений разве? — У меня была минута слабости, накопилось, я не спорю. Но я люблю свою работу и слишком много пахала, чтобы добиться того, что у меня есть…
— А что у тебя есть, ангел? Неплохая, но маленькая арендованная квартира на окраине и один выходной в неделю? — в отличие от нее, Алхимик не терял ни теплоты, ни ровности тона. Больше того, такое впечатление, что ожидал от нее такого настроя…
Правда, Катю это сейчас не так затронуло, а вот другое обезоружило. В животе похолодело каким-то неприятным отзвуком.
— Откуда ты знаешь? — уточнила, чуть прищурившись, внутри непонятный озноб, от которого плед не поможет.
Почему-то показалось, что это не его догадки. Как-то так прозвучало, словно Гриша точно знал даже метраж ее квартиры. И что-то во взгляде мужчины напротив изменилось, будто он прекрасно уловил эту реакцию. Поднялся, ловко переставив свой стул на ее сторону, как ожидая, что она пуганым зайцем сейчас вдаль рванет. Не то чтобы у Кати искус не возник, если честно… Но, ладно, там еще и охрана стояла у входа, что-то подсказывало, что они ее остановят по первому же знаку начальника.
— Ангел, давай начистоту, — Гриша мягко обхватил ее плечи, забравшись пальцами и под плед, и под ворот ее свитера… С расчетом, любопытно?
Прошелся пальцами по шнурку, который сам на нее надел, блеснул самодовольно взглядом, определенно, удовлетворенный от факта, что Катя это украшение не сняла.
Стало жарче, чем от всех попыток согреться до того, маленькие импульсы по коже от его пальцев разбегались будоражащими искрами. Отрицать силу их притяжения было бы глупо. Да и не признать, что даже сейчас, испытывая непонятный пока сонм настораживающих эмоций, он ее чувственно будоражил так, как никто за всю жизнь. В животе в секунду бабочки порхать начали! Но голова… Не сказать, что сохранила холодный разум, нет, Григорий ее целиком воспламенял. И все же умение мыслить логически осталось, как и понимание, что во всем, происходящем сейчас, многое вовсе не так, как она допустимым бы считала.