— Ты обожглась? — Васильков подскочил ко мне и принялся обеспокоенно осматривать мои руки на предмет ожога.
— Нет, со мной всё хорошо. А вот твоя любимая чашка… — я присела на корточки, с сожалением осматривая светлые осколки, выглядывающие из коричневой лужи.
— Фигня! — попытался подбодрить меня Даня, направляясь в туалет за шваброй.
Но я знала, как сильно он любил эту чашку. Ему её подарила старшая сестра — погодка, которая лет пять назад уехала работать за границу, и так больше не возвращалась. Даня упорно скрывал, но я видела, как он скучал по сестре. В детстве они были очень близки. Васильков дулся на неё за то, что она практически оборвала связь и с ним, и с их родителями. Он не понимал мотивов её поступка, но сделать ничего не мог.
— Я попробую найти тебе подобную чашку…
— Да забей! У нас полно других.
— Но ты всё время, пока мы живем вместе, пил только из этой…
— Эй, не вздумай плакать! Это реально пустяк! — Даня обнимает меня за плечи, прижимая к себе.
Мы оба сидим на корточках у осколков. В какой-то момент я неожиданно теряю равновесие и заваливаюсь на Василькова.
— Черт! — выругался Даня, когда я подпрыгнула на ноги и заметила кровь, сочившуюся из его ладони. — Порезался! Ещё и на рубашку попало… Придётся менять!
— Блин, прости, пожалуйста! Покажи мне! — засуетилась я, доставая из аптечки перекись и вату.
Бережно промыла рану и заклеила её пластырем.
— Я уже опаздываю! — снимая рубашку на ходу, Даня бежит в комнату переодеваться.
Я и сама немного опаздывала, но быстрее собираться мне не хотелось. Вообще идти сегодня на работу, а после неё на корпоратив — не хотелось. Хотя всё необходимое для праздника я упаковала ещё вчера вечером. Новое светло-бежевое платье было аккуратно сложено в пакет. Там же лежали: клатч, чулки, косметичка, туфли и побрякушки — всё для идеального вечернего образа. Но самого главного — настроения — у меня не было. Возможно, из-за нарастающего предчувствия, что этот день изменит всё.
По дороге на работу я несколько раз набирала письмо Вале, а затем всё стирала. Хотела ей написать, что в январе после праздников сразу уволюсь, но чувствовала в своём ответе фальшь. Потому что, если бы я действительно всё решила, то отдала бы заявление Филиппу Ильичу уже сегодня. Но я сомневалась.
Мне, по большому счёту, нравилась моя работа. Да и коллектив в целом неплохой, если не принимать во внимание некоторых неприятных сотрудников. Но подобные индивиды есть везде. Загвоздка была только в Константине Станиславовиче. И в глубине души я мечтала, что совсем скоро найду способ разобраться со своей проблемой. Короче, Вале я так ничего и не ответила. Отложила этот вопрос до завтра.