– Я подготовила. Отправила вам на почту.
Поморщившись от пульсирующей боли в висках, я вновь кивнула. Она приперлась сюда ради этого? Хотелось гаркнуть, но я лишь пролепетала, поражаясь, как мой голос не сорвался на хрип или рычание:
– Хорошо, Марин. Я попозже все просмотрю.
Сложила перед собой руки, ожидая, когда та уйдет, но Марина продолжила говорить, и каждое ее слово или иной звук, который она могла произвести, будь то шаг, вдох или шелестение страниц в папке, которую она держала в руках, вызывал во мне приступ слепой ярости. И только годы практики по подавлению эмоций помогали мне вытерпеть подчиненную и не сорваться.
– Вы просили также узнать о Елизавете Матвеевой, – сообщила она, а мое сердце ухнуло в груди. – Она родила. С ней мне не удалось связаться, но информацию узнала через родильный дом. Пятый роддом, если что, – последнее Марина добавила очень тихо. Словно она подозревала, что я слишком заинтересована в судьбе пациентки, у которой даже не вела беременность. Лишь пара приемов. Ничего незначащих. Если бы Марина знала, что я думала. Если бы она понимала, что я чувствовала…
В горле пересохло.
– Спасибо, – губы подрагивали, а слова давались тяжело. – Я просмотрю отчет позже.
Марина кивнула и тихо удалилась, хотя ничего кроме размытого пятна перед глазами я и не видела.
Лиза родила. Бедная, несчастная Лиза. Девочка, которой пришлось рано повзрослеть. Девочка, которая оказалась втянута в чужие игры.
Сердце сжалось в болезненном приступе. Я вцепилась пальцами в край столешницы и безмолвно завыла.
Натан! Зачем ты так поступил со мной? Зачем?
Что я сделала не так, чтобы ощущать теперь эту бесконечную боль?
Расслабив пальцы, перестала пытаться раскрошить столешницу.
– Нет, хватит, – прошептала, прогоняя слезы.
Я знала, кто мне мог помочь. И этот единственный человек, способный открыть всю правду, был тем, кого я с трудом переваривала. Рокси будет ликовать и злиться одновременно. Но мне нужна помощь Йохана. Во что бы то ни стало.
***
В кабинет вошел Йохан.
Натан взглянул на брата и недовольно поморщился. Именно его хотелось видеть сейчас меньше всего.
– Какого черта ты творил? – Йохан без церемоний подлетел к рабочему столу брата и ударил раскрытыми ладонями по гладкой отполированной столешнице из темного дерева.
Натан не вздрогнул, хотя внутри дребезжал, будто разбивающееся стекло от переполнявших его эмоций.
Полностью поглощенный тем, что случилось накануне, он не мог смотреть на брата, не мог слушать его, не мог просто дышать, не испытывая разрывающей боли в груди. Натан все уничтожил. Он показал свое истинное лицо, позволил себе оступиться, и Эмма оттолкнула его. А ведь еще днем ранее он был уверен – она та самая.