«Он очень быстро устает», — отметил про себя Киллиан, когда Сэм остановился и, тяжело вздохнув, всем телом привалился к мешку.
Разумеется, усталости ему прибавляло чрезмерное количество одежды, в которой он занимался. Черная толстовка без рукавов была накинута поверх футболки на три размера больше необходимого, к тому же с широкими, до самых локтей рукавами, которые, болтаясь при каждом ударе, сковывали движения рук. Слишком свободные спортивные штаны постоянно сползали с талии, и их приходилось периодически подтягивать. Огромный капюшон толстовки, которую Сэм никогда не снимал, был натянут на неизменную бейсбольную кепку Янки, низко надвинутую на лицо. Причем так низко, что Киллиан недоумевал, как тот, черт возьми, вообще мог что-то видеть. А завершающим мазком в этой несуразной картине были мощные баскетбольные кроссовки!
«Дерьмо «Империи Зла» (прим. литературное выражение, ставшее политическим клише после выступления президента США Рональда Рейгана перед Национальной ассоциацией евангелистов во Флориде 8 марта 1983 года, назвавшего СССР «империей зла» («центром Зла в современном мире») и настаивавшего на принципиальной аморальности советского режима, а посему невозможности морального уравнивания СССР с США) в Саути? Либо он собирается тут умереть, либо у него яйца, как у гориллы».
Лишь от одного взгляда на паренька Киллиан непроизвольно вспотел.
Ему хватало десяти минут после начала личной тренировки, чтобы возжелать скинуть футболку. Ощущение адского жара было просто невыносимым… и слишком напоминало пустыню.
Никто, даже менеджер спортзала Джонатан Басанта, не знал этого пацана, когда он пришел записываться в клуб. Правда, за клиентами они никогда особо не следили. В этом просто не было необходимости, ведь в Южном Бостоне все росли на глазах друг у друга. Или же новички сразу же со всеми знакомились, так как Ронаны всегда поддерживали в своем клубе дружелюбную атмосферу. А когда вернулся Киллиан, ставший местной знаменитостью, и приток клиентов резко возрос, общение стало еще более интенсивным.
Поначалу Киллиан не придавал значения нежеланию Сэма иметь с кем-то дело: тот всегда резко уходил, если с ним пытались заговорить. Пацан каждый месяц регулярно платил взносы и мог вести себя так, как считал нужным. Но когда разговоры о «тощем маленьком чудике, который никого не подпускает к себе» умножились, его любопытство взяло верх. Пролистав записи посетителей клуба, Киллиан пришел к выводу, что Сэм Карневэйл — единственное имя, которое он не сразу вспомнил, — скорее всего и есть тот самый паренек.