И вот не понравилось мне это совсем.
– И как? – Приподняла бровь, стараясь в целом не шевелиться, потому как голова всё ещё болезненно пульсировала.
И я так понимаю, это результат кое-чьих проверок! Ну вот что за человек? Просили его ко мне лезть? Гад, самый натуральный гад и вредитель!
– На тебе ничего нет, – спокойно сообщил папа о том, что и так уже было очевидно.
Будь на мне какое-то заклинание или чары, он бы таким спокойным не сидел.
Напрягало другое.
– Ты чего удумал? – Я даже не пыталась скрыть охватившего меня подозрения.
Потому как знала: что-то удумал родитель точно! И это загадочное «что-то» мне определённо не понравится.
В следующую секунду я поняла, что даже не ошиблась, потому как папа мрачно, но с непробиваемой уверенностью заявил:
– Если Анаэль попросит, я дам благословение на ваш брак.
– Начинается! – Психанул кто-то, резко сбрасывая одеяло с колен и намереваясь подняться на ноги, потому как в таком положении думается лучше.
Одно я упустила – боль в голове, которая лишь затихла, готовясь к новому удару, но исчезать окончательно не намеревалась.
Застонав, сжала пульсирующие виски ледяными пальцами и просто взмолилась:
– Уйди…
На споры сил не было, на аргументированные дебаты тоже. Вообще ни на что сил не было, хотелось упасть в подушку моськой и помолиться о смерти. Не своей, конечно, себя жалко, а вот о смерти Анаэля Редмана я помолюсь с радостью.
Посидев ещё какое-то время, папа тихо вздохнул и правда ушёл, но мы оба знали, что впереди нас ждёт тяжёлый серьёзный разговор, в котором каждый из нас будет доказывать свою правоту, отказываясь слушать и слышать другого.
Папе нужен брак его старшей дочери, мне нужно, чтобы меня оставили в покое. И я скорее в монастырь уйду, чем отец махнёт на меня рукой.
А может и уйду, кто знает. Но как-нибудь потом…
Долгожданный лекарь появился в доме спустя целый час, ещё через пять минут вошёл в мою спальню в сопровождении отца, двух служанок и мисс Слэйд.
Спустя десять минут странных манипуляций бессильно плачущей мне влили какую-то горькую гадость в рот, уместили платочек с завёрнутым в него льдом на лбу и пожелали скорейшего выздоровления. А уже отцу, чуть отойдя, пожилой мужчина с бело-зелёной символикой на рабочей чёрной мантии велел проследить, чтобы меня поили лекарством каждый час и постоянно меняли компрессы.
Потрясающее лечение. Такое действенное, просто слов нет.
И меня оставили отдыхать.
* * *
Открылась дверь.
Что интересно, совершенно беззвучно открылась, но я это не только почувствовала, я ещё и из сна вынырнула и, приоткрыв всё ещё слипающиеся глаза, с приглушённым удивлением увидела, как во тьме комнаты прямо надо мной летают, подпрыгивая, призрачные зеленоватые черепушки.