Я злилась. На себя. На него. На его чертову невесту, хотя с ней мы были не знакомы.
— Ненавижу. — Тихо произношу, когда пыл мой утихает.
— Ненавижу, — повторяю, как мантру, пытаясь, видимо, убедить своё сердце и разум.
Поднимаюсь с кровати и подхожу к полке где стоят мягкие игрушки, которые мне подарил парень, начинаю сметать с полки. А потом их так жалко стало, они ведь не виноваты, что тот, кто мне их подарил оказался таким. Собрала их с ковра и поставила на кровать.
Щемить в груди не перестало, от чего к горлу подкатываются слезы. НЕТ, нельзя плакать. Он того не стоит.
Мой телефон начинает вибрировать. Быстро беру телефон в руки и принимаю вызов.
— Привет, Кать, ты дома? — слышу знакомый голос. Нет, не Игорь.
— Привет, Вик, да, дома. — Мой пыл поугас и осталась только усталость.
— Тогда открывай, — впервые за долго время у подруги такой грустный голос. Мне стало не по себе, наверное, у нее что-то случилось. Нацепляю маску веселия, не хочу подругу грузить своими проблемами, она ведь предупреждала чтоб с ним я была осторожна.
Бреду к двери. Так и есть, подруга стоит у порога.
— Привет, подруга, — говорит Вика со слезами в голосе и обнимает меня. Обнимаю её, и она всхлипывает.
— Эй, чего случилось? — Подруга никогда не плакала, а тут слезы льются из её глаз. Она шутила, что похоже её слезы закончились в далеком детстве. А тут такое. Непривычно её видеть. Она всхлипывает у меня на плече, и я её обнимаю по крепче. Когда она не много успокаивается, разувается и мы идем на кухню пить чай. Наливаю чай, ставлю вазу со сладостями и сажусь рядом, но ничего не говорю. Мы обе молчим, взяв в руки бокалы с горячим напитком.
— У меня мама в больнице. — Прошло около пяти минут, прежде подруга снова заговорила. — Инсульт.
— Помощь нужна?
— Нет, Артур всё сделал красиво: вип-палата, лучшие лекарства и врачи.
— Хорошо.
В такие моменты я не знаю, что говорить. Когда мои родные попали в больницу, мне было тошно от жалостливого взгляда и сожаления окружающих. Хотелось закрыться в комнате и чтоб меня никто не трогал. Сижу и молчу, жду, когда она будет готова выговориться сама, она тоже не любит, когда ей лезут в душу.
Повернувшись ко мне, она обнимает меня за плечи и утыкается мне в плечо, начинает горько плакать.
— Кать, мне так страшно. Да, у нас не самая благополучная семья, но она моя мама. И я её люблю. Кать, я так боюсь её потерять.
— Все будет хорошо, знаю банально, но всё будет хорошо, — глажу её по распущенным волосам, которые стали чуть длиннее, но продолжают быть ярко-рыжими.
— Кать, а если её не станет? — очередной всхлип, который отзывается рваной раной на сердце.