Губы Дилана изгибаются в легкой усмешке, пока я разглядываю его прибор. Я чувствую себя неловко, заметив ее. Несмотря на это, я прошу:
– Можно?
– Он весь в твоем распоряжении, – разрешает Дилан, отклонившись назад.
В нерешительности беру его член в руку – ощущения при этом приятные. Кожа теплая и неожиданно нежная. С губ Дилана слетает прерывистый вздох, и я вопросительно смотрю на него, беспокоясь, что сделала что-то не так. Но нет, вижу, что ему это нравится. Он поощряет меня продолжать, поэтому я двигаю рукой вверх-вниз. Член под моей ладонью становится еще тверже.
Дилан дышит все громче и чаще, я двигаю рукой быстрее, пока он не останавливает меня, накрыв мою руку своей ладонь.
– Руби, детка, тебе лучше остановиться, иначе я сейчас кончу, – с усилием посмеиваясь, предупреждает он.
Я хочу сказать, что не против – он может кончить, но затем вспоминаю, что у нас есть цель. Цель лишить меня девственности.
– Не передумала? – надев презерватив, уточняет Дилан.
Я решительно качаю головой, и он кивает.
– Ладно.
Он укладывает меня на спину и накрывает собой.
– Хотел бы я, чтобы это было не так болезненно, – с сожалением произносит Дилан, словно извиняясь за боль, которую собирается мне доставить.
– Все хорошо, – шепчу я, сжимая пальцы на мышцах его спины. – Просто давай сделаем это.
Убедившись, что я готова, Дилан в почти целомудренном поцелуе касается моих губ, а затем я чувствую давление снизу. Он действует неторопливо, медленно проталкиваясь в меня, и мое тело раскрывается ему навстречу. Ощущения непривычные, но ничего ужасного.
Как только я об этом думаю, внизу расцветает боль – не острая, но неприятная. Дилан останавливается и с тревогой смотрит на меня.
– Ты как?
Я киваю, храбрясь. Я справлюсь.
– Нормально. Продолжай.
И как только он начинает продвигаться дальше, я больше не уверена, что хочу, чтобы он продолжал.
Потому что это больно.
Нет, не так – это МАТЬ ЕГО, адски больно!
– Боже, прости меня, Руби, – уткнувшись в мою шею, бормочет Дилан, безошибочно поняв все по моему – обескровленному, вероятней всего – лицу. Искаженному от боли лицу, хотя я и стараюсь всячески себя не выдать. Хотя бы не кричать, плотно сжав губы.
Не выдержав, я все же стону и вовсе не от удовольствия.
– Мне остановиться?
Дилан пытается отстраниться, но я сжимаю его плечи, не давая этого сделать.
– Нет! – протестующе кричу я.
Он с ума сошел?! Я не хочу проходить через это снова!
– Пожалуйста, не останавливайся, – тише умоляю я.
Через несколько мучительных мгновений, в течение которых мне кажется, что внутри меня все пылает, Дилан полностью во мне. Он не двигается, давая мне возможность привыкнуть к ощущениям. В состоянии покоя боль постепенно слабнет. Когда она становится терпимой, он начинает осторожно двигаться.