Вот, значит, как уходят эльфы? С хорошим настроением и песнями. Никакой печали. Никакого похоронного вида.
– Нашел что дать. Лерка, выкинь эту бяку.
– Нет уж, – я прижала кулачок к груди, – я теперь с амулетиком ни за что не расстанусь. Траля-ля, траля-ля, – запрыгала я по дорожке меж скалами, стараясь не упустить из поля зрения спину орка, что трусил впереди, не желая больше иметь с нами дел.
- Пусть лучше так, – Эливентор остановил ринувшуюся отнимать амулет Настю, – иначе она просто свалится. Тащить на себе будешь?
Перспектива сделаться вьючным животным королеву подземелья не прельстила, поэтому она позволила мне безобразничать.
Я любила весь мир. И в каждом бегущем мимо нас человеке и не человеке видела объект обожания.
И вдруг как стрельнуло: а зачем Эливентору «непечальный» амулет? Неужели, собираясь в поход, он готовился умереть? И почему артефакт не действовал, когда муф тонул в реке? Не смог до него дотянуться?
Я только представила, что могла навсегда потерять муфа, как у меня полились слезы.
– Ну все. Начался откат, – произнес Эливентор и подхватил меня на руки. Настьке почему-то не предложил.
- Родненький, – рыдала я, целуя Эливентора то в щеку, то в ухо (до губ никак не дотягивалась), – ты же меня не бросишь?
– Куда я денусь? – вздыхал он в ответ. А Настя лишь в недовольстве кривила лицо.
***
Когда мы подошли к месту, где столпился весь подземный народ, мои слезы моментально высохли, а рот открылся сам по себе: перед нами стоял ослепительный дворец. Ажурная решетка с величественными вратами, море стекла, башни и башенки, крыши и купола. И все это невозможно белого цвета.
– Он вырос из ниоткуда! – поделился восторгом Василий. – Я только прикоснулся спиной к стене, как она дрогнула, и все посыпалось.
В подтверждение слов новый слой камнепада открыл дальнюю часть дворца, где, судя по всему, располагались храм и колокольня. Колокол мерно загудел.
– … одиннадцать, двенадцать, тринадцать… – отсчитала Настя. – А что это значит?
– Число главного демона, – выдохнул Эливентор.
– Но как? Откуда взялся дворец? – Настя растопырила руки. Она всегда сопровождала речь жестикуляцией, придавая той дополнительный смысловой окрас. – Как он мог уцелеть, если на нем висели тонны камней?
– Консервация, – я сползла с рук Эливентора. Магический откат под воздействием шокирующего открытия неожиданно отступил. Я чувствовала себя великолепно. Неужели магия уживается во мне, и теперь я для нее не какой-нибудь чужеродный элемент, а своя?
– У нас в деревне каждая хозяйка банки сотнями закатывала, но чтобы законсервировать дворец…