Пух же продолжала делиться наболевшим. Видно, не с кем государыне по душам поговорить.
– Моему кобелю иногда прямо невмоготу становится – вынь да положи, а я боюсь противиться. Знаешь сколько здесь желающих на его коленях посидеть? – Настя, переживая, шумно вздохнула. – А ты своего ревнуешь? Я так сильно, что поубивала бы…
Я вспомнила ласковый взгляд Дарлины, направленный на Эливентора, ее тонкие пальцы, что касались перекладин забора точно струн арфы, и… захотелось те пальцы переломать. Ничего себе! Я ревную?! Или на меня так Обухова действует?
– Спинку потрешь? – я намылила мочало и кинула пенную люфу в подругу. Попала прямиком в лицо. – Упс!
Правильно говорят, физическая деятельность разгоняет все печали. Устроив бой мочалками, мы развеселились и уже с удовольствием плескались в воде.
– Ну все! Давай обсушимся и пойдем твоего принца смотреть. Заждался поди! – в ход пошли фирменные Настюхины деревенские словечки. Интересно, с Пуха сразу слетел весь школьный лоск, или посопротивлялась немножко?
– Постой! – я схватила ее за руку. – Оказывается, мы с тобой на русский перешли, а я и не заметила!
– Уф, заполошная, испугала! – Пух скинула с себя мою ладонь. – И почему бы нам на родном не поворковать, если выдался подходящий случай? Надоел этот говяжий язык. Еще орки и бесы его до невозможности коверкают, вообще не разобрать, что мычат.
– Он для них тоже иностранный?
– Ой, подруга, видела бы ты, сколько здесь иностранщины. Каждой твари по паре. Не знаешь с кем в пещерах столкнешься.
– А откуда они?
– Оттуда же, откуда и мы, – Настя с остервенением вытирала голову.
– Лично я пришла из-за Бугра. Моя машина застряла в скале. А ты как сюда попала?
Я не стала пугать Пуха относительно идеи, что наши преподаватели – обитатели чужого мира. Кто поручится, что среди них не было бесов? Вспомнить хотя бы нашего математика, который чуть что бил линейкой по пальцам или, выговаривая за нерадивость, брызгал слюной.
Подруга растеряно хлопала глазами.
– Ты что, не знаешь, как здесь оказалась? – я прекратила застегивать пуговицы на рубашке. – Настя, напряги память. Что ты делала и с кем говорила, прежде чем исчезнуть из школы? Была темная ночь и…
Пух поднесла пальцы к губам, помяла их. Я по ее лицу видела, как происходит мыслительный процесс: вот она помрачнела, злясь, что не помнит последние мгновения в школе, но потом произошло озарение.
– Точно! Была темная ночь. Я уже спала, когда меня разбудил Сим Симыч.
Вот гад! Так и знала, что без его участия не обошлось.
– Он сказал, что пришла пора доказать, что меня не зря подобрали с улицы. Я достойна лучшей жизни и, если все выполню правильно, то... не погибну.