— Что-то ты напряженный, Ростик… Может, в СПА сходим, после работы? А?
— Мне программу писать надо. Время не ждет, — выдерживаю ее взгляд. Она хмыкает. Женское самолюбие задето. — В другой раз.
— И то верно. Первым делом, первым делом самолеты… Ну а девушки, а девушки… потом, — растягивает мотив и отпускает мой воротничок. Делает вид, что поправляет на мне рубашку. — Иди, Ростик. Твори. Но долго не засиживайся… стручок отсохнет совсем, если его не поливать.
Справедливо подмечено. Но предпочитаю все-таки головой думать, а не стручком. Иначе программа бы писалась гораздо дольше.
Пытаюсь не вспоминать про Лику, а она делает попытку мне позвонить. Но я не могу разговаривать с ней сейчас. Сорвусь.
Ближе к обеду решаю позвонить в больницу и окончательно убедиться в своих догадках. И то, что мне по секрету докладывает медсестра, когда я представляюсь представителем благотворительного фонда, вбивает последний гвоздь в гроб моего доверия Лике.
— В отделении все знают… Трагическая история… такой молодой и красивый парень. А девушка к нему постоянно ходит. Он ведь любит ее, а двигаться не может. Какая тут жизнь?
— Грустно.
— А вы с какой целью интересуетесь? — вдруг спохватывается. — Нам ведь нельзя…
— Знаю, знаю. Но мы должны проверить перед тем, как помогать. Сами понимаете.
Медсестра оказывается доверчивой и говорливой. И по ее словам Лика целыми днями у его постели плачет. Значит, любовь у них. Вот как… И денег ей надо целую гору, чтобы парня на ноги поставить. Причем не когда-нибудь, а завтра. Операция экстренная, дорогая.
В голове поселяется навязчивая мысль: замуж она за меня вышла, потому что любит Славика. Зацепилась за шанс, думала, что с деньгами помогу. А я остался у разбитого корыта, и взять с меня нечего… Вот она и плакала тогда. А я дурак решил, что у нее на собак аллергия. И вообще, думал, что она в меня влюбляется… и сам влюбился. Нам бы с ней поговорить. Но что это изменит? Раз уж она скрывает факт наличия Славы, значит, не будет со мной искренней. Да и что могу с нее требовать? Наш брак изначально был фиктивным. Сам виноват.
Но на душе больно. Ладно я глупец, а Лика… воспользовалась ситуацией. Но бабушка у Лики? Она-то почему молчала?
Эта мысль не дает мне покоя. Понимаю, что писать ничего не смогу, пока не выясню. День проходит, а сделанного почти нет. И тут меня посещает мысль, как провернуть дела так, чтобы всем было хорошо. Ну кроме меня, конечно. Я же положительный герой. Современный рыцарь, пусть и печального образа.
***
— Людмила Васильевна? — снимаю трубку. Бабушка Лики мне звонит довольно редко. Значит, что-то произошло.