— Погодите! — выскочил перед отрядом Руди и расставил руки в стороны, преграждая путь. — Мы ведь теперь с ним послушники, так? Мы теперь служители ордена. Разве мы не должны поститься, читать псалтирь и думать о свете и его пути?
— Тебя чем ударили? — хмурясь, спросил Гош.
— Он, видимо, наслушался сплетен, — кивнул клирик. — Вообще, пока вы послушники, вы не имеете ограничений на грехи. Вы считаетесь вступившими на путь света, и на ваши грехи… по факту всем плевать.
— Это мне прилетит за квартал красных дверей, — заметил паладин.
— А мне, соответственно, за хмельной, — кивнул Снек. — А вы двое вообще ничем не ограничены.
— Это я понял, — кивнул неупокоенный воришка и, облизнув губы, поинтересовался: — А кто платить за это все будет?
— Как кто? Мы! — пожал плечами Гош. — Откуда у вас деньги?
— В смысле откуда? — заподозрил неладное Руди.
— В прямом. Я только ведь рассказывал, что к послушникам почти нет требований. С них нет спроса, но и прав нет. Послушник не имеет права на собственность.
— Это как?
— А вот так, — усмехнулся Гош и протянул руку. — Все твое — теперь наше!
— Это с какого перепугу! — тут же возмутился воришка. — Моё — это моё!
— Нет. Твоё — это теперь наше, и мы делим это на всех, — улыбнулся Снек. — И не говори, что не слушал клятву и тупо повторял ее за мной.
— Да я… я…
— Гони, что ты спер у того торгаша с сыром, — надавил на него Гош. — Я прекрасно видел, где были твои руки.
Руди, хватая воздух ртом, словно выброшенная рыба, переводил взгляд со Снека на Гоша.
— Ты дал клятву, — кивнул Снек. — Но ты всегда можешь отречься от нее и жить дальше… Как нежить. В главном городе церкви.
Воришка закрыл рот, сжал губы и вытащил из кармана серебряную монет.
— Руди-и-и-и-и, — надавил на него взглядом паладин.
Мертвый воришка еще больше скуксился и достал из кармана еще две монеты.
— Пошли, — кивнул в сторону торгаша с лотком, на котором были сладости.
Подойдя к нему, он скупил почти все сахарные шарики и рисовые комочки, залитые медом и прикрепленные на палочку.
— Забирай! — скомандовал паладин, вручая скупленные сладости воришке.
— И что мне теперь с этим делать? Я столько не съем!
— Можешь угостить Ари, — улыбнулся Снек, глядя, как парень поглядывает на медовые шарики.
— Угу, а остальные раздашь детям по дороге, — пожал плечами воин света и добавил: — Воровство, как грех, мы можем простить. Но только в том случае, если оно для жизни важно. Когда есть нечего или спасения ради. А вот воровать ради алчности… Такого прощать нельзя.
Руди недовольно насупился, вручил Ари пару шариков и отправился к парочке девчонок, торопливо бегущих за женщиной с корзиной в руках.