— Потом мы едем к тебе, собираем твои шмотки и возвращаемся сюда. Бабку твою беру на себя, Лидия Григорьевна должна мне за прошлый раз.
— Кстати, что ты сделала, раз она воспылала к тебе такой любовью?
Лера кровожадно улыбнулась, обнажая ровные белоснежные виниры, и села на коврик, сложив ноги в позе лотоса.
— Попросила Даника ее навестить. Он ей такой массаж замутил! Балдеж! Вот она и подобрела.
— Просто массаж? — прищурилась я.
— Ну, мааась, — нараспев протянула она. — Просто массаж. Он, конечно, любит унижения, но ее возрастная категория не в его вкусе. А так он просто сделал мне одолжение, а я за этого посадила его на…
— Не продолжай! — вспомнив арсенал, который сама же по ее заказу добыла среди поставщиков, резко выставила руку перед собой. — Боюсь представить, а уточнять не хочу!
— Зануда ты, Кир. Зануда, — возвращаясь к своим занятиям, она поправила сползший патч под глазом. — С такой-то внешностью и такая скромница. Разбазариваешь красоту!
Ничего не ответив, я побежала одеваться в то, что оставила у Леры, прежде чем обрядиться в сбрую «госпожи». Пожалела только, что теплые колготки не взяла. На улице похолодало за ночь, и мороз точно будет кусать за ноги под джинсами. И за то место, где ноги заканчиваются.
Полностью готовая к бою, стоя на пороге, подруга лениво поправляла висящий на поясе стек — тот самый, с которым я бежала из квартиры ночного амбала, сжимая его в руках как единственное оружие.
Что-что, а стеснительностью она никогда не страдала. Даже соседи смирились с тем, что квартирантка время от времени выходит из дома в коже, на огромных зубодробительных шпильках и улыбается ярко-красными губами, игриво подмигивая проходящим мимо мужчинам.
Лерка умела соблазнять, так уж вышло. Когда мы с ней познакомились, фигуристая девчонка показалась мне такой обворожительной и притягательной, что я невольно начала завидовать. Но под этой маской роковой соблазнительницы оказался невероятно добрый человечек, который душу готов был отдать за своих близких.
Это под крышей ее дома я жила, когда маман укатила, оставив пятнадцатилетку одну, пинком вышвыривая дочь во взрослую жизнь. Это ее родители приютили меня, считая чуть ли не родной, и именно ее семья дала мне поддержку, которую я уже ни от кого не ждала.
Так что к Лерке и всей остальной семье Алмазовых я питала самые нежные чувства.
— Як маме сегодня заеду.
— Привет ей передавай. И папе тоже. И бабушку поцелуй, — запихивая ногу в кроссовок, я со стоном взглянула на Лерины ботфорты.
— Ага, и Марсика в шнобель чмокну. Не ссы, никто без внимания не останется. А ты когда заедешь?