— Беременна… — Я покатал слово языком, словно пытаясь прочувствовать факт и то, что он меняет. Меняет ли? — И у тебя хватает наглости говорить, что от меня?!
— А от кого? — возмутилась она и попыталась заглянуть мне в лицо. — Ты меня оскорбляешь недоверием! Конечно от тебя! Неужели ты меня бросишь? Ребенка нашего бросишь?!
— Врешь… — ухмыльнулся я, но червячок сомнений зашевелился: а ведь было! Могло статься, что и от меня.
— Е-ма… — донеслось из темноты отчаянное. — Дурак, если поверил!
Карина привалилась к стене спиной, стукнулась затылком и закрыла лицо руками — черные волосы рассыпались по плечам.
— Ну почему сейчас?! Почему! Рокотов, это ты виноват! Я не готова! Не сейчас!
Я смотрел на разыгранный спектакль, на рубашку гуру, надетую поверх купальника, и не знал, что делать. Звал на помощь злость, но она не приходила.
— Денис, да брось ты, — напомнил о себе Сергеич, легонько стукнув о стену лопатой. — Врет баба! Да и если нет, не выживет! Бросай лишний груз с возу, легче будет!
А вдруг теперь все по-настоящему? Сколько раз я задавался этим вопросом? Пять? Десять? Пятьдесят? Но сомнения продолжали точить: да, могло случиться, да, виноват, был неосторожен. Нужно быть совсем конченой скотиной, чтобы играть такими вещами, а Карина просто дура малолетняя.
Заставив себя быть твердым, я отчеканил:
— В общем, так. Ты можешь пойти с нами и стать полноправным членом команды. Если то, о чем ты говоришь, правда, никто тебе пропасть не даст. Но о наших отношениях — забудь навсегда. После того, что сделала, ты меня не интересуешь.
Зло размазав слезы, она поднялась, набычилась, от былой беспомощности не осталось и следа.
— Как ты можешь так со мной поступить? И со своим ребенком? Бросить без еды, без воды? Потащить к… — Она пнула труп. — К этим тварям, а?
Вот теперь я разозлился.
— Или ты идешь с нами, или… Оставайся. Спокойнее будет. Прощай.
— Молодец, мужик! — одобрил Сергеич, пикнула кнопка вызванного служебного лифта.
Мы вошли в кабину, Карина осталась в темноте, сделала отрывистое движение к нам, но замерла. Донесся ее отчетливый злой шепот:
— Будь ты проклят, Рокотов.
Глава 13. Глюки ты словил, братан
Глядя на закрывающиеся створки лифта, я всей душой желал, чтобы Карина не просто осталась здесь, а навсегда стерлась из моей памяти. Пусть уже замутит с гуру по-серьезному и оставит меня в покое!
«Да уж, Рокот, не дает тебе покоя уязвленное самолюбие», — про себя усмехнулся я. Мысль была злой и отрезвляющей. Еще и Макс поделился экспертным мнением:
— Врет она все. Иначе с нами пошла бы.