— Да.
— Что ты сказала? — Медведь подается ближе.
— Я берегу себя. Для… кое-кого. Мне просто нужны были деньги.
— Видишь, это не так сложно.
Он поверил? Поверил в эту чушь?! И что будет теперь?
— Значит, все дело в деньгах. И сколько ты брала?
Немного, учитывая фальшивые китайские «Лабутены» на мне, но Медведь и не дает мне ответить.
— Да и к черту. Нас же двое и мы щедро заплатим за это. Считай, что будешь получать в два раза больше. Идет? Черт, — шипит он и снова дергает жесткую ткань, натянувшуюся в паху. — Не делай такие большие глаза.
Я моментально отворачиваюсь к окну. Судорожно соображаю и просчитываю свои шансы, но какой еще есть у меня выход? Пустые улицы южных районов проносятся за окном, не оставляя никаких зацепок. Меня все равно не отпустят, это так. Но может быть, хотя бы не будут насиловать?
Ненависть растекается по венам, согревая, как бокал горячего вина со специями. Я все еще могу действовать, невзирая на то, что операция ФБР отменена. Я все еще рядом с ними, а у меня с ними личные счеты, не так ли?
— Когда вы меня отпустите?
— Когда разберемся с делами.
Итак, на какое-то время я останусь рядом с ними. И буду иметь доступ к ним и приближенным. И может быть, если выживу, даже смогу связаться с отделом? Майя Канингем мой босс и наставник, а агенты в беде не бросают.
— Ладно.
Я даже позволяю себе быструю улыбку, как вдруг слышу то, от чего мое сердце ухает в пятки:
— Раз уж мы договорились, то начинай, Луиза, — произносит Медведь, касаясь собственного ремня.
Не веря собственным ушам, я медленно поворачиваюсь к Медведю.
— Здесь? — все-таки смогла выдавить я.
— Здесь, — подтверждает Медведь. — Стоит-то у меня здесь и сейчас. Это Ворон решил терпеть. А я терпеть не намерен. Учитывая, что ты рядом. И ты шлюха.
Кажется, он намерено провоцирует меня, чтобы я сдалась и рассказала правду.
Я должна была стать всего лишь на один вечер шлюхой Луизой, но, кажется, еще немного задержусь в этой роли.
Или прямо сейчас провалюсь к чертям.
— Именно так ты и обрабатывала клиентов, да? — он проводит большим пальцем по моей нижней губе, на которой больше нет ни грамма косметики. — Думаю, это было несложно. Они запросто велись на твой невинный ангельский рот, Луиза. Я хочу его опять.
Отказаться сейчас, значит, признаться в том, что нет никакого особенного мужчины, ради которого я себя берегу. И что не было никаких клиентов.
И тогда это закончится для меня еще хуже.
Поэтому я забираюсь на сидение, опускаясь голой задницей на собственные пятки, пока во второй раз за сегодня снова освобождаю ремень Медведя. Он немного приподнимает бедра, помогая мне приспустить с него джинсы.