Может быть, я умерла от передоза и очутилась в раю?
Они оба не рычат, не принуждают, не пугают, а еще ведут себя как обычные мужчины, которые не возглавляют криминальная организация.
Они сейчас оба такие…
Словно не было этих семи лет.
И всего остального тоже не было.
Как если бы однажды подросшая Кейт все-таки встретила друзей своего старшего брата, и те исполнили ее самые заветные мечты. Ведь все могло бы быть именно так, если бы они не были причастны к наркотикам, которые мама нашла в комнате Чарльза. И если бы не пистолет в его руках, впервые в жизни направленный на мать.
Но именно они дали ему оружие.
Ничто не меняет того факта, что они — чудовища, которые обитают вовсе не в сказках, а наяву.
Но находясь рядом с ними, мне приходится все чаще напоминать себе об этом. Когда я была далеко от них, было проще. На расстоянии я ненавидела их безотчетно и безгранично, а рядом с ними моя ненависть сгорает в огне возбуждения так же просто, как брошенное в огонь письмо.
И я совершенно не знаю, как справляться со своими желаниями. Я не слепая, а они — два невероятных сексуальных мужчины, от которых я потеряла голову даже раньше, чем это было дозволено. Но в четырнадцать я просто восторгалась ими со стороны, как недостижимыми сверхдорогими игрушками в магазине, которые никогда не станут моими.
Сейчас с этим сложнее.
Я выросла, а они совершенно точно самые горячие парни, которых я когда-либо видела. А еще умеют обращаться с женщинами. И мое глупое тело не слушает доводов.
Никаких.
Стопка блинчиков, уже политых кленовым сиропом, выглядит чересчур идеальной — правильная форма, толщина и ванильный аромат наталкивают меня на определенные мысли, и я поднимаю глаза, встречаясь с лукавым черным взглядом.
— Неужели решила, что я и в самом деле испек их? — улыбнулся Медведь. — На самом деле их доставили из кафе ниже по улице. Они успели остыть, пока вы двое принимали душ. Я просто подогрел их.
Пытаюсь отыскать в его голосе хоть намек на ревность из-за того, что он знает, что я только что была с Вороном, но ничего такого нет. Не представляю, как им удалось свести на нет врожденное мужское стремление к соперничеству.
Панкейки обалденно пахнут, и удержаться мне не по силам, я набрасываюсь на еду, не обращая внимания на кленовый сироп, который течет по подбородку.
Именно Медведь вдруг вытирает густую янтарную каплю с моего лица и после облизывает собственный палец прямо у меня на глазах.
— Сладкая, — говорит он и уходит.
Неудовлетворенное желание снова дает о себе знать, вынуждая меня сильнее стиснуть бедра и немного поерзать на стуле. На мне всего лишь полотенце, которое едва прикрывает бедра. Но я заставляю себя сконцентрироваться на высококалорийных углеводах в своей тарелке, чтобы не глазеть по сторонам на двух полуголых мужчин.