— Ограбила кого-то?
Медведь только вернулся, и теперь с удивлением взирает на коробки, которые парни с одинаковыми бритыми затылками и в кожаных куртках заносят в столовую. Их уже более десяти и будет еще столько же.
— Возможно. Но пострадала только банковская карта, — отвечаю я.
Стоящий чуть поодаль Ворон криво улыбается.
Мы все трое знаем, что это ложь, и за все было уплачено наличкой. После нападения Ворон и Медведь с легкостью позволяют мне делать все, что угодно, и я с радостью пользуюсь этой возможностью, стараясь заглушить новую порцию паники. Меня могли убить накануне моего очередного дня рождения. Снова. И только прибытие парней на этот раз спасло меня. Голова болит все реже, а таблетки помогают унять головокружения и головную боль, так что можно сказать, что я еще легко отделалась.
Пока я лечилась, они сквозь пальцы смотрели на мои развлечения. Мне позволено сидеть не только в одной комнате, но я до сих пор заперта в этом доме. У меня все еще нет собственного телефона, ноутбука или любой другой связи с внешним миром. Только печатные каталоги товаров, которые я листала со скуки. Здесь нет кабельного, но уже доставили DVD-диски заодно с домашним кинотеатром. Я вижу, как заносят коробку с телеком, и делаю мысленную пометку.
Без преувеличения можно сказать, что я купила половину каталога по обустройству дома. Я надеялась, что смогу добиться у Ворона и Медведя хоть какой-то реакции, но их удивления недостаточно.
Им плевать, что этот дом они могут покинуть в любой момент, и тысячи долларов, потраченных на дизайн, будут спущены на ветер. У них столько денег, что не хватит одной жизни, чтобы потратить их. Мне никто и слова не сказал.
Их война с кланом перешла на новый уровень — и случившееся со мной сыграло в этом не последнюю роль. После нападения Ворон «слетел с катушек», как говорил Медведь, и он принялся вымещать свою ярость на улицах. Я надеялась, что при виде коробок Ворон сорвется на мне, но этого не произошло. Ворон просто не смотрит в мою сторону.
Кивнув парням, Ворон ждет, когда они закончат с моими коробками. Уже смеркается, близится ночь, и Ворон, как и все прошлые ночи, опять собирается дразнить судьбу.
Он держит на сгибе локтя черный блестящий шлем, пока колючий жестокий взгляд направлен в пустоту. Кажется, в своем воображении он уже строит тактики нападений и подсчитывает тела поверженных врагов. От него волнами исходит жажда крови, потому что, кажется, одного выстрела в упор — слишком мало, чтобы почувствовать себя отмщенным. Ворон выплескивает ярость на других людей, которые виноваты только в том, что работают не на тот клан.