Женщина закатывает глаза, потому что я отвлекла ее из-за такой ерунды. Равняя стопку паспортов, она бросает перед тем, как снова приступить к подсчету:
— Николай Евгеньевич возглавляет экспедицию… Два, четыре, шесть… — Кивает в сторону входной двери и говорит: — Вот, кстати, и он… Десять, двенадцать…
Выражение моего лица сейчас очень напоминает Щелкунчика — нижняя челюсть просто отвисает, когда я оборачиваюсь. В дверях действительно стоит отец Адама. И он пришел не один. За ним, укутавшись в песцовую шубу, семенит на каблуках Алена.
— Привет Саша, — улыбается она ярко-красными губами.
— Все в порядке, Николай Евгеньевич, — отзывается женщина с паспортами. — Мы и сами справились, не в первый же раз едем. Не стоило волноваться.
Одинцов действительно тепло улыбается ей, но все меняется, когда он смотрит на меня. Сапфир снова сковывает толща непробиваемого льда. И очевидно, особенно сильно ему не нравится мое голое плечо, в которое он моментально впивается колючим, как репейник, взглядом.
А я рядом с ним снова задерживаю дыхание.
— Добрый вечер, Александра, — сухо кивает он, но в то же время нормальным человеческим голосом обращается к женщине-организатору: — Не мог не прийти, Зина. Привел к вам еще одного члена экспедиции.
Оскал Зины в этот момент тоже очень похож на Щелкунчика. Она, впрочем, быстро берет себя в руки, но улыбка все равно выходит кривая.
— Правда? — удивленно тянет Зина, переводя взгляд на яркий маникюр Алены.
Алена уже стащила с себя черные перчатки и зачем-то машет нам с Зиной правой рукой, хотя стоит в каком-то шаге от нас. Свет ламп вдруг преломляется на кольце на ее безымянном пальце.
Раньше этого кольца не было.
Желудок скручивается тугим узлом. Ароматы бергамота с лимоном теперь вызывают только тошноту и отвращение, когда я с шумом втягиваю в себя воздух.
Он сделал ей предложение.
Николай играет желваками, а его брови сведены к переносице. На счастливого жениха он сейчас похож даже меньше, чем на руководителя экспедиции.
— Не ожидала, что поездка в Уганду станет моим медовым месяцем, но что поделать? Такой уж он у меня, — звонко смеется Алена, повисая у него на руке.
И тогда же натыкается на грозу в сапфировых глазах Одинцова. Сначала с ее лица сползает улыбка, затем, немного помедлив, она и сама отпускает его локоть.
— Ну, где я должна подписаться?
Зина выдает Алене такую же стопку документов и брошюр, какие уже есть у меня, и принимается объяснять о прививках и медикаментах, одновременно с этим указывая, где она должна поставить подпись.
Смотреть на это больше нет сил, поэтому разворачиваюсь, чтобы уйти, но в спину летит холодное: