Тонированные стекла, да и нет ведь никого.
- Тренировку! - голос меня выдал, ну и ладно.
- Ноги по диагонали и шире. Корпус разверни. Рука чуть согнута, вот так. Второй придерживай запястье. Целься чуть ниже места, в которое хочешь попасть.
Вдох, выдох, хлопок выстрела, отдача. «Убить» жестяную банку вышло только с десятого раза. И это с тем, что из боевого оружия я стреляла не впервые.
Стыд прогнал всякое возбуждение.
Снова став сзади, Андрей обхватил мои руки своими, направляя.
- Медленно дыши. Вдох-выдох, выстрел.
С его помощью получилось лучше, но все равно...
- Нин, не все сразу, понимаешь? - сказал Андрей, когда мы отстреляли третий магазин практически с тем же результатом.
- Ты, как мой учитель музыки. Он то-очно так же говорил, - заныла я. - Но в итоге признал, что пианистки из меня не будет.
И, поймав красноречивый взгляд Андрея, мол, что так легко сдашься, торопливо добавила:
- Но играла я, потому что заставляла мама. А стрелять научиться хочу сама. Поэтому - снова подняв пистолет, прицелилась в очередную банку, - буду тратить патроны до тех пор, пока у меня не выйдет.
Хлоп! Банка отлетела назад.
Глава 45
За две недели, минувшие с убийства Фаратова, произошло еще пять. Другие города, другие лица, но причина одна. Разборки с обезглавленной группировкой. Известия о перестрелках и взрывах заполонили новости, напоминая давно ушедшую лихую эпоху. И они отвлекали от нас. Бандит Титов, в общем, и моя «смерть» от его рук, в частности, стали старой новостью. Сам того не желая, Андрей запустил процесс, обеспечивший нам намек на забвение.
- У меня для тебя сюрприз, - карие глаза Андрея довольно поблескивали из-под пушистых ресниц, а выражение лица оставалось привычно серьезным. - Надень что-то удобное.
Я выбрала кремовое платье-свитер, к нему стилы и черное пальто.
Если придется убегать, то «оверсайз» как раз не будет сковывать движений.
При виде меня Андрей нарочито недовольно фыркнул, но обжег взглядом скрытые платьем лишь до середины бедра стройные ноги.
От понимания, что идем мы на улицу, стало и страшно, и радостно. Ведь вернувшееся пьянящее ощущение свободы, впервые возникшее, когда мы ехали стрелять в лес, омрачало множество опасений. Что попадем в камеры наблюдения, что с кем-то столкнемся, что нас узнают... Плюс к этому месяц, который просидела в пентхаузе, попросту отучил от улицы. От суеты, чужих людей вокруг, пусть и видимых только через тонированное окно внедорожника.
Андрей чувствовал мою скованность, но вида не подавал. Ровным тоном он снова инструктировал меня, как выходить, минимально попадая в камеры, как вести себя на улице.