– Да что вы себе позволяете? – заорала я, потом в ужасе прикрыла ладонью. – Вы меня погубили. Зачем вы это сделали? – с отчаянием посмотрела я на спокойно взирающего на меня мужчину.
– С тобой ничего не будет, – усмехнулся он и вскочил на лошадь.
– Как это не будет? – заорала я, чувствуя, как по щекам потекли слезы. – Вы ведь суккуб!
– Спроси у своей бабушки, почему с тобой после моего поцелуя все будет хорошо, – он стегнул лошадь и когда та встала на дыбы и рванула прочь от меня, прокричал, – и запомни, что я тебе сказал!
Постояв пару минут смотря вслед удаляющемуся всаднику, я выругалась и побрела назад к замку, на ходу переваривая все то, что сказал мне этот темный. Бредя по сухой, выжженной, колючей траве, я словно не замечала того, как больно она впивается мне в мои оголенные стопы, поскольку свою обувь я растеряла, пока висела в позе мешка на лошади. Нет, я, конечно, понимала, что бабушка мне чего-то не договаривала, но что могло быть такое важное, что даже этот мужчина оставил меня в Астрадаре, а мог бы ведь увезти с собой в качестве трофея. Я почему-то так и думала, что он так и поступит, почему и вызвалась вместо Клариссы, прекрасно понимая, что если с ней произойдет что-то такое, то она в два счета наложит на себя руки, как поступали практически все светлые ведьмы, попадая в плен к воинам Дорана, если им не успевали надеть ошейник повиновения, как среди нас называли тот проклятый предмет, который с виду был похож на изящное украшение, надеваемое на шею. Это мы, полукровки, либо смирялись со своей судьбой, преклоняя колени перед темными и становясь их игрушками, либо же боролись до последнего всеми подвластными способами, чтобы вернуться назад в Астрадар. Светлые ведьмы же нет, для них смерти подобно было лечь в постель с темным, и они враз лишали себя жизни, как только такая перспектива могла замаячить на горизонте, когда уже было понятно, что до того, как на шее застегнут ошейник повиновения остаются какие-то секунды. Мы же полукровки нет, мы были подобны людям, некоторые даже чувства начинали испытывать, находясь в таких отношениях, за что я порой презирала такую нашу сторону, которая шла на поводу чувств и эмоций.
Прокручивая все это в мыслях у меня просто в голове не укладывалось, почему суккуб отпустил меня, а еще больший вопрос возникал у меня – почему я сейчас шла в сторону замка, а не в ту сторону, куда ускакал Даркассан, поскольку его влияние, коль таковое должно было уже на меня подействовать, должно было толкать меня идти за ним. Но этого не происходило, и я была этому безумно рада, прекрасно зная, что суккуб просто так никогда не целует никого, только будущую жертву, играть с которой намерен в ближайшие месяцы, пока жизненная сила той не иссякнет. Но со мной ничего подобного не происходило, чему я была несказанно рада и когда мои ноги ступили на мощеную дорогу на подходе к столице, я облегченно вздохнула.