Я ему не поверила. Трудно сказать, что будет завтра, но сегодня, как бы пафосно это ни звучало, мы были командой.
А это были совершенно другие отношения.
* * *
Моя машина стояла у дома. Кого благодарить за заботу было понятно — Андрей.
Вот только сам он на звонки не отвечал. И только после пятого, когда я уже не знала, что думать, отметился лаконичным сообщением: «Освобожусь, перезвоню».
Посчитав, что это лучше, чем ничего, вошла внутрь. Сняла пальто, сапоги, сдвинула их в угол. Надела домашние туфельки и… замерла, осознавая, что не знаю, что делать дальше и как себя вести.
Внешне ничего не изменилось. Тот же флигель, та же гостиная. Неброский ковер на полу. Уютный диван, кресло у камина. Учебники стопкой на столе. И даже витал в воздухе едва ощутимый аромат духов, которыми я пользовалась. А вот внутренне…
Прежде чем разъехаться по домам, наведались в Академию. Отметились, приняли душ, сдали форму и рабочие сумки, переоделись.
Казалось, что последние сутки остались там, в прошлом. Переживаниями, усталостью, пониманием потерь. А впереди все, как оно было раньше: дом, друзья, учеба, подготовка к балу первокурсников.
Но я ошиблась. Как раньше уже не будет. А вот как?!
— Саш? — внутренняя дверь открылась неожиданно, но очень вовремя. Еще бы мгновение, и я, натянув обувь и пальто, выскочила из флигеля.
Куда? Зачем?
Я этого не знала. Но оставаться одной, несмотря на дикую, не столько физическую, сколько психологическую усталость, и желание добраться до постели, вряд ли смогла.
— Юль… — попытавшись улыбнуться, вздохнула я.
Отец рассказывал, что возвращаться к мирной жизни тяжело. Что война долго не отпускает, держа острым чувством грани и кажущейся простотой. Когда лишь ты, жизнь, смерть и рулетка с ее «повезет — не повезет».
Я его не понимала. До этого мгновения.
— Ты чай будешь? — глядя на меня с не меньшей растерянностью, чем я сама, спросила вдруг Юля.
— Чай? — нахмурилась я.
Такое непритязательное слово…
Практически всех студентов-целителей развозили автобусами. Сначала до Академии, потом по домам. И все в сопровождении охраны.
Еще один страх, который будет преследовать. Практически пустые улицы, вой сирен и…
Люди были. Шли торопливо, словно пытались быстрее пересечь открытое место. Сутулились.
— Соглашайся, Саша, — поддержал Юлю Сергей.
Появился он неожиданно. Или…
Воспоминаниями меня буквально захлестнуло, так что внимание было рассеянным.
— Да, только переоденусь, — попыталась я вновь улыбнуться.
Жизнь продолжалась. А то, что изменились ее условия…
Моего личного опыта для таких выводов не хватало, но если верить отцу и его соратникам, то изменение условий жизни происходило не так уж и редко. И, чаще всего, внезапно.