— Вот это да… Как же вам удалось пленить его, Мирабелла?
Я грустно улыбнулась.
— У меня были зачарованные цепи, Кирстен. И группа боевых магов из отряда немедленного реагирования.
А еще я успешно воспользовалась тем, что Даурен боялся причинить мне вред. Если бы не его симпатия вкупе с эффектом неожиданности, поймать грозового я бы не смогла. Впрочем, сейчас, спустя три месяца, я ужасно жалею, что мой план тогда не провалился.
— Говорят, до того, как объявить на дракона охоту, его величество несколько раз предлагал ему сотрудничество, но тот упрямо отказывался.
— Да, я об этом слышала.
— Дау-Рен настолько свободолюбив?
— Видимо, да. Чародей, который воспитывал грозового после смерти родителей, не сумел привить ему должного почтения к короне. Он научил его обращаться с родовой магией, но победить дух вольнолюбия так и не смог. Я, к слову, его не осуждаю. Драконы предпочитают жить сами по себе и отвечать за свои поступки только перед собственной совестью. Не удивительно, что между служением королю и жизнью наемника-одиночки Дау-Рен выбрал последнее.
У меня такого выбора не было.
Галерея сменилась коротким коридором, а он — узкой деревянной дверью.
— Так зачем вы напросились в эту темницу, леди? — спросил Кирстен, пропуская меня в небольшую полутемную комнату.
— Хочу узнать, как дела у нашего пленника. Очень, знаете ли, за него переживаю.
— Понимаю, — кивнул мой спутник. — Однако ваше волнение напрасно. Его величество приказал обеспечить Дау-Рену хорошие условия проживания. У него отличное меню и удобная жилая комната.
Однако его не выпускают за пределы замка и не дают возможности сменить ипостась. Это наверняка доставляет ему немало страданий — невозможность расправить крылья для дракона равносильна изощренной пытке.
Насколько мне известно, с момента поимки Даурена король приехал с ним побеседовать впервые. Я своими ушами слышала, как государь запретил начальнику тюрьмы рассказывать пленнику о своих планах, а значит, дракон прожил двенадцать недель, не зная, что с ним собираются делать. Это беспокоило меня больше всего — неизвестность приводит в уныние даже самых сильных и отважных людей, и мне очень хотелось убедиться, что сероглазый в порядке и три последних месяца не нанесли ему ни физического, ни психологического вреда.
Кирстен подошел к стене, нашарил что-то на ее шершавой поверхности, и осторожно вытащил из кладки узкий прямоугольный кирпич. Перед нами тут же появилось небольшое отверстие, через которое отлично просматривалась соседняя комната.
— Как дерзко, — усмехнулась я.