— Нету, Дементий Сидорыч, такого закону, по которому солдату пить не полагается… Раз деньги есть — безо всякого сумления иду, гуляю… И я могу пить, сколь душе угодно… И я, брат, не пьян… а, напротив того, все очень тонко понимаю… и все могу произойти… Ну-ка — выпьем по единой!
Крякнули, выпили и закусили. Собеседник Василия, сильно охмелевший, сидел против него, подперев голову кулаками и бессмысленно уставясь пьяными, мутными глазами в лицо товарищу. Хмельная, лукавая улыбка расползалась по его лицу. Он почти ничего не понимал, но иногда, вдруг широко подняв брови и раскрыв глаза, энергично мотал головой вниз, в знак сочувствия и одобрения.
— Главная штука тут очень простая, — резонировал Пантелеев. — Держись так, чтобы тебя никто не видал… Нет Василия и баста! Где Василий — ау! Нет его! А промежду прочим — кто хвельдфебелю сапоги почистил? Пантелеев! Чья койка завсегда в исправности? Пантелеева! Чья винтовка завсегда, как зеркало? Опять же Пантелеева! У кого новобранец три раза умрет со страху, пока его шпыняют? Все у него — Пантелеева! А понадобился Пантелеев — «подать его сюда»! — Я, вашескродие! Чего изволите?.. — «Ну… скажи, к примеру, братец — что означает солдат?» — Солдат есть, вашескродие, к примеру, человек, который есть слуга и защитник царя и отечества от врагов внешних и нутрених… — «Молодец!» — Рад стараться, вашескродие!..
Василий перевел дух и победоносно взглянул на собутыльника. Несмотря на хмель, тот понял, ввиду дарового угощения, что от него требуются признаки жизни. Поэтому он очень сильно мотнул головой, едва не стукнувшись о стол. Василий надел шапку на самую шею и продолжал:
— Опять же, скажем к примеру — стражение, али там… — «Смир-р-но! По колонне прицел 800 — па-а-альба р-ротою! Р-рота — пли!»…
— И тебе, дураку — в лоб пулю, — расхохотался подошедший Гришин. Он был тоже навеселе, но слегка. С ним стоял другой ефрейтор, коренастый, рябой парень, рассеянно оглядывая зал трактира.
— Ну вот, принесла тебя нелегкая!.. — сердито буркнул Василий. — Я с тобой, язвой, и дела иметь не желаю… Хотел тебя сегодня всецело угостить, да еще хотел просить насчет караула… а ты…
Он обиженно махнул рукой и выпил.
— …А ты — кто тебя знает… просто ты безо всякого понятия человек…
Гришин вдруг нахмурился и, посвистывая, отошел от стола. Василий вскочил, покачиваясь, и ухватил ефрейтора за рукав, желая его задобрить и попросить «сделать милость» — сходить за него сегодня в караул, так как он был уже порядочно пьян и сам идти не мог.
— Экой ты… — бормотал он, схватив за руку Гришина. — Вот порох!.. Ну, иди, штоль, к нам, — выпьешь…