Дни я проводила в своей комнате, разбирая записи из путешествий: работа была привычной, но главное – она занимала голову, и какое-то время я могла дышать. Я работала с утра и до поздней ночи, пока глаза сами не закрывались. Книга последнее, что еще связывало меня с Эдвином, и я намеревалась сделать ее лучшим трудом из всех, что были созданы до сих пор. Отчасти я осознавала, что то, над чем я работаю, станет опаснейшей вещью в мире. Собранные воедино знания и техники, от сведений о травах до магии жизни, могут стать смертельным оружием в руках невежд, но мне было все равно. Не это ли единственное наследие, достойное его памяти?
Томас давно позаботился о том, чтобы сделать стены крепче и выше, армия внутри была достаточна, так что ничто не угрожало моей работе, и этого было достаточно. Осада меня больше не волновала. Постепенно комната стала похожа на башню Эдвина, ее наполняли бумаги, жаровни, грязные емкости и едкие запахи, остающиеся после опытов. Мои соседи умудрились отыскать места в переполненном дворце, лишь бы жить подальше от моей комнаты.
Иногда заходила Умма. Она вроде бы обжилась в замке, помогала с делами, даже нашла друзей. По крайней мере я не замечала, чтобы ей было одиноко без меня: повидаться она приходила скорее для успокоения собственной совести.
– Ты тревожишь меня, Одри, – сказала она, когда пришла в очередной раз. Пристроившись на табуретке в углу, она наблюдала за тем, как я испытываю приемы с магией света, выведанные у одной колдуньи с востока. – Ты совсем не выходишь отсюда, и выглядишь, уж извини, как помешанная… с каждой неделей все хуже!
Наконец, мне удалось выбить верную искру и направить ее усилием души. Хлопок, вспышка, и в комнате встал призрак оленя. Животное двигалось так, будто находилось где-то в лесу, оно точило рога о кору невидимого дерева.
Я отступила, довольно разглядывая свою работу.
– Это иллюзия? – спросила Умма.
– Нет. Он живой, – ответила я, делая записи. – Но его тело находится очень далеко отсюда.
– И ты можешь увидеть кого угодно?…
Мои губы тронула самодовольная улыбка: нет, я могла не только увидеть. Сосредоточившись, я создала множество новых искр, и они взорвались, окутав нас с Уммой фигурами из желтого света. Моя комната обратилась в кухню, повсюду суетились женщины, и каждый призрак имел свой голос. Слова звучали отдаленно, но достаточно четко. Они обсуждали ужин. Можно было разглядеть черты лиц, одежда чуть более смазана, а предметы, которые занимали служанок, представали мутными силуэтами.
– Это безобидная игрушка в сравнении с тем, что умела Лючия, – произнесла я, припоминая эту потрясающую женщину. – Мы с Эдвином сомневались, что говорили с ее настоящей версией: вполне может быть, это была очередная иллюзия. Она могла дурачить нескольких таких лопухов по всему свету, прогуливаясь в десяти местах разом.