Отвлекаюсь лишь на водителя, который передает мне пакет. Машинально раскрываю сверток, изучаю содержимое, пытаясь переключиться на него после бесконечной вереницы дат, цифр и фамилий.
— Спасибо, но… — цепляюсь взглядом за новую блузку, с биркой и в упаковке. — Зачем? Разве мама не передала вам? — непонимающе на мужчину смотрю.
Боссу я не лгала — я действительно перебралась с ребенком к маме. На следующее утро после ссоры с Антоном успела прихватить наши с Ритой вещи. Воспользовалась тем, что муж отсыпался и не слышал, как я хозяйничаю в квартире. Правда, взяла я только самое необходимое. Остальное решила вывезти после развода.
И сегодня я предупредила маму по телефону о том, что водитель заедет. Все объяснила ей, но…
— Мне открыл какой-то баклан. И, выслушав, послал, — сообщает мужчина грубовато. — Я ездил по этому адресу, — показывает мне смс на телефоне.
Всматриваюсь в дисплей и чувствую себя так, будто на голову ушат воды вылили. Ледяной. А потом еще порывом штормового ветра с ног сбили.
Понимаю, что на нервах я случайно выпалила боссу не тот адрес. Не мамин, а… моего мужа.
Испуганно покосившись на дверь Вадима, мысленно подписываю заявление на увольнение. В его глазах «жертва» опять солгала. И плевать, что невольно.
— Тогда я созвонился с Романом Редивановичем — и дальше действовал по его инструкциям, — успокаивает меня водитель, и я не могу сдержать облегченного вздоха. — Размер он наугад назвал. Наверное, подойдет, — мельком оценивает меня, глядя сверху вниз.
Мгновенно заливаюсь краской. Никогда еще мужчины для меня одежду не выбирали. Но я бесконечно благодарна, что они боссу мою оплошность не сдали.
Собираюсь закрыть пакет, но замечаю на дне какой-то тюбик. Недоуменно достаю его, кручу в руках.
— А это по распоряжению Вадима Дмитриевича, — мгновенно отзывается водитель. — Ну, хорошего дня, — и исчезает за дверью.
Я же продолжаю рассматривать тюбик в голубом оформлении. Название читаю.
Крем от ссадин и ушибов. Детский.
У меня дома такой же лежит. Для Ритки на случай неудачных падений. Им же я на выходных лицо свое «разукрашенное» лечила.
«Еще в аптеку нужно заскочить», — звучат в ушах наставления босса, данные водителю.
И улыбка сама по лицу расплывается. За последние два года я отвыкла от того, что обо мне может кто-то заботиться. Антон был внимательным ровно до момента наступления беременности. Потом его будто подменили. Он не справлялся о моем самочувствии, не переживал, когда я лежала на сохранении, забыл о выписке. И в итоге окончательно отдалился.
А тут… посторонний человек. Побеспокоился. Без какого-либо умысла.