— Ага, вот он! — Он схватил книгу с кровати, и я поспешно кинулась к нему, пытаясь отобрать, потому что обложка там была далеко не невинная. — Брутальный, перекачанный, с голой грудью и длинными роскошными волосами!
— Отдай!
Мы закружили по комнате. Славин ржал, я ему угрожала скорейшей расправой. В итоге книгу отвоевала, завалив его на кровать и чуть не задушив пледом.
— Идиот! Помял!
— Юль, я тебе сейчас раскрою страшную тайну, — давясь собственным смехом и выпутываясь из пледа, сказал Славин. — Этот парень ненастоящий!
Я схватила подушку и постаралась его придушить повторно.
— Так, Славин, на выход! — Ко мне на выручку пришел сонный папа, которого мы, видимо, разбудили своими криками.
— Здрасти!
— Без «здрасти». Время двенадцатый час! Ты зачем приперся? — Он подхватил Пашку под локоть, стащил с кровати и принялся выталкивать из комнаты прямо с моим пледом на шее.
— Мы с Юлей книжку читаем.
— Днем почитаете. Проваливай.
— Так ночь на дворе! Как я до дома добираться буду? Можно я у вас переночую?
— Нельзя.
— Ну пожалуйста!
Пашка был выставлен за порог, и я в последний момент сорвала с него свой любимый плед.
— До свиданья, — объявил папа и захлопнул дверь.
— Позвони, как доедешь! Расскажу, что я о тебе думаю, юморист! — крикнула ему. Он что-то прокричал в ответ, что было мной трактовано как согласие.
Папа посмотрел на меня сердито и кивнул в сторону спальни.
— Когда вы уже поженитесь? Я устал вздрагивать при виде вас в обнимку на одной кровати, — покачал он головой. И в который раз не нарочно прошелся ножом мне по сердцу.
Почему-то и моя семья, и родители Славина, и наши общие друзья, и бывшие одноклассники, и учителя в школе пребывали в полной уверенности, что очень скоро мы создадим семью. Хотя, может быть, со стороны наши отношения именно так и выглядели, ведь лицо Славина на рассвете выпускного видела только я.
— Мы не обнимались. Мы боролись, — огрызнулась и направилась в свою комнату, обиженно шаркая тапками по полу.
Пашка стал единственным, кто с легкостью смирился с моим новым внешним видом. И если сначала и был удивлен, то вскоре я поняла, что с ним произошло то же самое, что и с моими нарядами в пору старшей школы, когда я пыталась привлечь его внимание: он не замечал перемен во мне.
Я пыталась убедить себя в том, что теперь являюсь сильной и взрослой, врала об этом окружающим, но Пашу было не обмануть — он так и продолжал воспринимать меня милой, наивной и ранимой девочкой, нуждающейся в его защите, вечно в «еще одной книжке» и мечтающей о капитане под алыми парусами. Этот бой был проигран заранее.