— Прощаю, — я спешно вызвала в памяти первую и последнюю сказанную им фразу. Потом вспомнила, что на такое принято отвечать иначе и исправилась, — то есть, не стоит беспокойства, Кристоф.
— Вы как глоток свежего…
Он резко осекся и, перехватив мою травмированную руку, коротко спросил:
— Кто посмел?
Кристоф был переполнен силой, она бурлила в нем, искрилась и изливалась наружу, где немедленно становилось частью общего магофона. Вот только… Вот только он держал меня за руку, кожа к коже и из-за этого мой ядовитый дар пришел в движение. И из-за этого руку прострелило острой болью.
Что не добавило моему ответу ни придворной вычурности, ни разумной осторожности:
— Вопрос лишь в том, за кого вы хотите заступиться, Кристоф. За крылатую невесту, ведь никто не смеет трогать то, что принадлежит Правителю. Или же девушку, гулявшую по рынку.
— За юную безголовую леди, которая ищет приключения в компании друзей, — он усмехнулся, но глаза его оставались холодны. — Хорошего же вы мнения обо мне, если считаете, что я одобряю идею стегать хлыстом вредных девиц.
Боль прошла, оставив после лишь легкое онемение и я, осознав, как именно ответила Правителю, хмуро произнесла:
— Прошу прощения. Боль застила мне разум, Кристоф. Я бы нашла другие слова… Нет!
Я успела выдернуть руку до того, как он завершил исцеляющее заклинание. Одно из самых сильных и, в моем случае, трагически неотвратимых.
— Вильгельмина?
— Есть нюансы, — я наморщила нос, — меня врачует моя подруга.
Он посмотрел на мою руку и уверенно произнес:
— Этому рубцу не меньше суток, но скорее всего к двум-трем. Вы не думаете, Вильгельмина, что ваша подруга, возможно, не самый лучший целитель?
Потерев кончик носа, я со вздохом произнесла:
— Там, в Академии, собирают документы. Они хотят назвать мой случай «феномен Фоули-Штоттен». Моя магия защищает меня, питает мой организм так, как и положено нормальной силе нормального мага. Но… Царапины и порезы, и вот такие вот травмы — все закрывается практически мгновенно, оставляя после себя вечную «кровавую корочку». Тина научилась это исправлять и вот здесь, видите? Вот тут кусочек уже закрылся.
В глазах Правителя плескалось недоумение и… Сочувствие? Пусть бы оно, потому что жалость я ненавижу.
— Боюсь, — Кристоф покачал головой, — что у этого феномена есть другое название.