— И главный вопрос, — крякнул дядька Митар, садясь за стол, — почему никто не подумал об этом раньше?
— Мы не спешили покидать свой мир, — Ройер просунул голову в открытое настеж окно. — Редко кто приходил к вам и тянул кареты.
— А для чего вы это делали? — тихо спросила я.
— Ваше золото служит… Служило подпиткой нашим артефактам. То золото, которое походило по рукам, впитало в себя эмоции, чувства, — Ройер вздохнул, — не понимаю, что сгубило наш мир. Игры ли высших магов с пространством или просто нелепая случайность?
— Как все произошло? — тетушка Тария поставила перед пегасьей мордой высокий стул, а на него ведро с какой-то похлебкой.
— Один из высших магов изучал разрывы, он хотел избавиться от них раз и навсегда. И, желая изучить проблему, один из маленьких разрывов он закрывать не стал. Через несколько лет на месте дома этого высшего оказалась огромная воронка из которой во все стороны хлестала грязная, мертвая магия.
Ройер наклонился, шумно обнюхал похлебку и как-то неуверенно произнес:
— Благодарю, но я бы хотел отнести это скачущей рядом и нашим детям.
— Отнесли уже, — с сочувствием произнесла тетушка, — окраины усвоили урок и голодать у нас больше никто не будет. Пироги вы, как я помню, не едите?
— Ничего мясного, — мягко произнес пегас.
И начал есть. А я прикусила губу — для столь величественного и красивого существа, ел он слишком шумно. Слишком торопливо и жадно. Правда, осознав все причины его поведения, смеяться мне перехотелось.
— Тетушка, — позвала я, — мне бы пироги не на тарелку, а в коризну. Гамильтон не простит, если я вернусь с пустыми руками.
— А то я не знаю, — рассмеялась она и потрепала меня по голове, — до чего же ты красивая выросла. И волосы твои тебя только красят, даром что посветлели так рано.
Я кивала, жевала пирог и… Посветлели так рано?! Я же с рождения такая!
— Тетушка, — я отложила надкушенный пирог, — а можно подробнее про мои волосы?
— Ой, — сказала тетушка, — а вот не надо так надолго пропадать! Тогда бы я тайны в порыве чувств не разбалтывала!
Деррек, сидевший справа от меня, дернул меня за выбившийся локон и проворчал:
— Не все ли равно? Главное что? Главное, что не выпали.
Мне подурнело, пирог запросился наружу, но я, могучим усилием воли, удержала его в себе. После чего потребовала объяснений! В ультимативной, но вежливой форме.
— Ох, да это было еще до… До голода. Твой отец дружил с мастером Дейтором, а тот, не имея своих детей, позволял тебе играть везде, где тебе захочется. Вот ты и поиграла в его лаборатории. Или кузнице — тут уж, прости, никто не знает. На его подворье ведь до сих пор никто зайти не может.