Больше вопросов мне задавать не хотелось, но я так и не узнала главного, ошеломленная всем тем, что свалилось на меня.
— А король это все знал?
— Конечно. Но он был в ярости, что кто-то посмел угрожать ему и его сыну… Май пострадал, — скривил губы в печальной улыбке. — Мы ведь дружили, да и как не дружить, если знаешь, что потом придется сражаться плечом к плечу. Арона влезла в попытку переворота, Май чуть не погиб, а его брат Дархаз умер, попав под неизвестное черное заклятие. Ушел последний маг… Не важно, тебе не стоит забивать этим голову. Но его величество Браз не хотел никого слушать. И его указ стал нерушимым — не отозвать, не оспорить, не нарушить. Весь род Ти Муат казнили, а Ти Лорби… Мне повезло, я все время был рядом с ним, прошел проверку, как маг Разума он мог залезть мне в голову, но… Остаться во дворце не смог, возненавидел того, кого должен был защищать.
— Ты знал, что мама… предательница?
Было трудно назвать ее так, ведь все мои воспоминания были чистыми. Никогда она мне не лгала, всегда отвечала на мои вопросы, учила быть честной, но при этом… Я ведь знала, что мы скрываемся от воев, понимала, что в прошлом скрыто нечто страшное и опасное, но никогда не думала, что же именно. Я просто верила ей. Как своей маме, как самому близкому для меня человеку.
За ее улыбкой всегда крылась печаль. И иногда она рассказывала, что очень сильно любила моего отца. Так сильно, что согласилась на роль изгнанницы. Тогда мне все это казалось настолько далеким, что я не пыталась осознать, какие чувства скрывались за этими словами. Что вообще пряталось в глубине ее души.
— Узнал не сразу, думал, что Арону оклеветали. Но Тайный сыск умеет работать. А потом она исчезла, мне пришло письмо с просьбой не искать. Потом второе… Там она сообщала о тебе. Третье, четвертое, десятое… Она не говорила, где прячется, не рассказывала ничего о себе, но… Писала о тебе. Просила забрать и позаботиться. Потом перестала. Я ведь тоже сперва винил себя в том, что не уследил за ней, не уберег, позволил ввязаться во все это. А потом так разозлился, что не хотел ничего о ней слышать. Конечно, мог отдать ее письма в сыск, и уж там умельцы смогли бы по магическому фону отследить, откуда те были посланы. Но не стал. Наверное, в глубине души все-таки надеялся, что рано или поздно все образуется, и она вернется домой.
Он замолчал, и остаток пути прошел в вязкой тишине, которая окутывала горечью и отчаянием. Я больше не хотела ни о чем спрашивать, мне было противно от себя самой. Может, и не стоило бередить еще не зажившие раны, но так хотелось разобраться во всем. Пусть, когда все это случилось, меня и не было на свете, но я все равно втянута в ту давнюю историю по самые уши. Мои родители погибли. Сегодня умер король. И кто знает, скольким людям еще предстоит сложить головы, чтобы все стало нормально?