— Прости, — он все-таки поставил меня на ноги. — Лета, ты хоть представляешь, что это? — посмотрела на него, отступая в сторону и ожидая, пока до него дойдет. — А, точно… Это же ты сделала… Лета! А как так? Ведь если ты такое можешь сделать, то и остальные… Но я ни разу не слышал, в лавках не видел, — Бран стушевался и замолчал.
Я вздохнула и начала собирать остатки своих трав, решив, что сегодня больше ничего не удастся сделать. Да и устала я сильно. Пусть магии и нужно было немного, но тяжелый день и нервы дали о себе знать. На большее у меня сил не осталось.
— И не мог увидеть. Большинство городских травников о таком знать не знают, а в деревнях… Знахарки простыми составами лечат.
— Но ты же знаешь!
— Знаю. Просто, — посмотрела на друга, не представляя, как объяснить то, что мне казалось обычным и понятным. — Скажи, ты с травником связываться будешь, если вы поссоритесь? Или мимо пройдешь, отпустишь его, не станешь в драку ввязываться?
Бран задумался, неуверенно дернул плечом, рассматривая коробочку в руках.
— Уйду, — сказал он наконец.
— Почему?
— Так травник же, — криво улыбнулся, — что с него взять?
— Но почему? Испугаешься?
— Травников никто не боится, — вот теперь я снова видела своего самоуверенного друга.
— Почему? — не отставала я.
— А чего их бояться? Безобидные же.
— И я?
— Д-да, — и снова нахмурился. — Лета, я не понимаю…
— Никто не будет связываться с травниками именно поэтому, — я кивнула на коробочку с универсальным противоядием. — Мы можем отравить, а можем — спасти. И пусть никто не говорит этого вслух, все знают.
— Я буду беречь твой подарок.
— Лучше не береги, а используй, — качнула головой. — Я всегда могу сделать еще.
Да, состав сложный, ингредиенты достать трудно. Одну вараванку я готовила полгода, хоть и собирала ее на продажу! И все-таки… лучше знать, что я смогу повторить, чем прощаться с друзьями.
Убирала все молча. Потом ко мне присоединился Бран, забрал чашки, вымыл их, отсоединил горелку и…
Что-то изменилось. Мир подернулся странной дымкой, потемнел, завис надо мной словно занесённый топор палача. Я покачнулась, едва успела опереться на стену, порадовавшись, что успела поставить на полку стеклянную колбу, которую до этого держала в руках.
Это накатывало волнами. Пугало до дрожи в коленях. Я только и смогла, что посмотреть на Брана, замершего у стола и глядящего на меня так, словно он не понимал, что со мной.
А потом осознала — он действительно ничего не чувствовал! Для него я просто вдруг застонала и пошатнулась, будто мне стало плохо. И стоило бы открыть рот, сказать, что происходит нечто ужасное, но я не смогла.