— Не бойся, мама. Я буду любить папу таким, каким знала, и что бы ты сейчас не рассказала, моих чувств это не изменит. Но его образ навсегда останется хотя и любимым, а размытым. Серым. Поэтому мне нужно знать правду. Я хочу её знать, мама. Слышишь? — Ника взяла материнские руки и крепко сжала. — Я выдержу.
И спустя какое-то время Манина кивнула, поверив дочери. Её мокрые глаза встретились с глазами Макса, зять ободряюще улыбнулся. Он тоже знал, что Ника сильная. Его жена могла быть настоящим бойцом, и ему она это уже однажды доказала. Настало время доказать и матери.
— Мой муж, — сглотнула Раиса Павловна, — больше всего на свете любил игры. Он от них зависел, понимаете? Мы и познакомились-то благодаря этой его привычке — играть везде и во что угодно. Он был… — она замялась, — неразборчив.
Все слушали Манину. Никто не решался потревожить ход её мыслей вопросом и даже уточнением. Все ждали.
— Он легко соглашался на любую игру и не задумывался о последствиях. Наша встреча состоялась во время одной из них. Я… я была студенткой и перед экзаменом вместо того, чтобы усиленно готовиться, пришла с подругами на тематическую вечеринку, посвящённую Агате Кристи. Её проводили на другом факультете, но мы с подругами… прости меня, доченька… знали, что там разыгрывают не только книги — фанаты скупали их пачками, но и деньги. «Выживший» получал приличную по тем временам сумму, а нам первокурсницам что ещё надо? Веселье и вкусная еда — о большем тогда и не мечтали. — Манина посмотрела на дочь. — Знаю, что заставляла тебя учиться, не покладая рук, и порой была слишком требовательна, но мне не хотелось, чтобы ты прожигала годы учёбы, как я впустую. По окончании первого курса нас распределяли по узким специальностям, и я из-за своего лёгкого отношения к студенческим обязанностям, не сумела попасть туда, куда хотела. Только поэтому я так наседала на тебя с учёбой, доченька. Только поэтому.
Александра с Иваном переглянулись: им казалось, что Манина уходит от нужной темы, но оба держались от комментариев и старались не делать преждевременных выводов. В конце концов, то, что она не сразу подходила к сути не означало попытку бегства.
А Раиса Павловна тем временем продолжала рассказывать о мероприятии, посвящённом Кристи, вдаваясь всё в большие подробности. Вскоре Александра поняла: долгое повествование — не побег и не привычка — это долгий и болезненный путь женщины, отпускавшей многолетнюю ложь и наконец, принимавшей правду.
Рая уже давно забыла о цели рассказа, и трепетно касалась губами воспоминаний о первом свидании вне стен института, поцелуе в парке и романтичных прогулках в ночи по Невскому, случившихся гораздо позднее того дня, когда они впервые столкнулись с Давидом у импровизированного стенда с портретом Агаты Кристи.