Луна вышла из укрытия и засияла ярче прежнего, а может, Третьему лишь показалось. Всегда перед тем, как выпустить ту свою часть, что называлась чудовищем, он будто начинал видеть лучше, слышать чётче и чувствовать полнее. Одно только это ощущение доставляло ему небывалое удовольствие. Третий задрожал в предвкушении.
В душе сгущалась тьма. Сожаление секундой куснуло сердце, ознобом пробежало по телу, но быстро исчезло. Ему не следовало жалеть Асю. Она была удачным прикрытием, тихой и кроткой, но её время вышло. Он взял шприц с подоконника и шагнул в сторону спальни.
Жена лежала, отвернувшись к стене. Третий сделал глубокий вдох и нагнулся к тонкой нежной шее. От кожи пахло сладостью. Это был тот самый пирог, что сегодня для него испекла Ася. На щеке, когда он провёл по ней пальцем, оказалась липкая полоса. Третий слизнул клубничное варенье, почти ласково, почти нежно, мысленно пожелал жене спокойной вечной ночи и вдруг услышал:
— Лёня, мне страшно.
Растерялся. Такого поворота он не ожидал. Убить. Казалось бы что может быть проще? Он был так близок к цели. Мгновение, не дольше, и Ася в лучшем мире, где нет проблем, слёз, обмана. Ничего, чем грешат люди. Так зачем же она помешала? По сути, он оказывал огромную услугу, лишая жизни. Не нужно суетиться, ломать голову над завтрашним днём, нужно просто переродиться в ином. Да он дарил другую жизнь! Отправлял всех их в лучшее время! Где каждая могла остаться в выбранном для неё образе и возрасте. Это же счастье! Настоящее облегчение! Это чудо знать, что тебе не нужно отныне притворяться. Ни в чём. Нигде. Никогда.
Третий не испытывал и доли сомнения в лживости и надуманности каждой выбранной им женщины. Все они играли роли, установленные обществом. Он и сам родился в таких рамках, но сумел выбраться. Задушил мать, отпраздновав двадцатилетие, покончил с отцом. Он освободил себя и свою суть и ничуть не жалел. Так почему же жалеть должны были другие? Но разве он был виноват в их неспособности быть собой? Ни коим образом! Третий негодовал.
Небо закрыли тучи.
— Лёня, можно тебя обнять? — жена развернулась.
Он окончательно растерялся. Поблизости раздался гром.
— Мне приснился кошмар, — произнесла Ася, выбивая почву из-под ног. — Это было так жутко.
Лёня категорически ничего не понимал, а женские руки между тем искали успокоения, шаря по его телу и забираясь под рубашку.
— Обними меня, пожалуйста, — умоляли губы. Лицо оказалось в опасной близости. Он не заметил, как Ася обвила его шею. Выпустил шприц, и тот мягко приземлился на кровать. Обнял в ответ, вдохнул запах волос, чувствуя, что когда-то этот запах ему нравился. Вспомнил знакомство в магазине и первое убийство.