Набрал Каришу, выдохнул с заметным облегчением, когда она ответила, и произнёс всего два слова:
— Родительский дом.
Он знал, она поймёт посыл и надеялся, послушает. Сейчас его главной задачей было спрятать, уберечь, защитить любимого ангела. Больше всего на свете Фурский боялся, что пострадает она, ни в чём не повинная и ничего не знающая.
* * *
Александра пыталась остановить Карину, но ей не удалось. Младшая сестра взвилась с места, как только приняла вызов. Никакие доводы рассудка не слушала. В её глазах читалась абсолютная преданность.
— Они моя семья, — тихо произнесла она, выдергивая руку из хватки Александры, и бросилась к выходу.
Детектив провожала её взглядом и жалела. Эта история не могла закончиться хэппи-эндом.
* * *
Фурский удалил всё с компьютера, мобильника, из облачного хранилища, достал из сейфа запасной телефон. В простенькой модели, не чете айфонам, хранились контакты всех отдыхавших в этом сезоне. Всех потенциально опасных.
* * *
Лена не могла сказать полиции об убийце в её квартире. Да и как она бы им объяснила происходящее? Тогда пришлось бы сообщить и о собственной связи со Вторым. Прошло два года с момента, как она впервые переступила черту человечности. Влекомая азартом, подписала договор на «Соседей» и шутки ради приняла участие. У неё был нелёгкий жизненный период: все тогда казались монстрами и тварями. Жизни в понимании Лены удостаивались лишь единицы. Но глядя на то, как дыхание покидает Четвёртого, как глаза его наполняются настоящим ужасом, ей тоже стало страшно. Тогда Лена поняла, она не убийца. Она… не хочет быть… убийцей.
Приближаясь к номеру Давида в тот злополучный день, успокаивала себя мыслью о справедливости, защите, ведь он думал, что лот она, обещал убрать. Лена испугалась. Убрать. Разве она хотела умирать? Разве хотел умирать хоть кто-то? Поэтому, когда ей стало ясно, кто лот, она испытала облегчение, несравнимое ни с чем на свете. Конечно, Давид тоже не хотел умирать, и у неё не было никакого желания лишать его жизни, но если выбирать, кто достоин жизни он или она, тогда выбор очевиден.
Она медленно шла к заветной двери, успокаивая собственную совесть, правда та не замолкала, сотрясая сердце и пульсом отдаваясь в руку. Ладони вспотели, к мокрому телу прилипала одежда. Лене казалось, слипались и пальцы, что тянулись к ручке. А дальше… дальше она помнила только ужас Давида и собственные слёзы. Жгучие.
Безмолвные.
Это был первый и последний раз, когда Лена играла.
Проходили дни. Исчерпала себя неделя. Виртуальная валюта по-прежнему лежала где-то в Сети. Лену убивали ночные кошмары. Во сне она снова и снова заходила в номер Давида и угощала того смертью. Запах плоти и разложения, хотя до смрадного процесса и было далеко, кусал ноздри во сне и в реальности, стоило открыть глаза и услышать собственный крик.