» мне и не хватало.
Моё внимание привлек странный звук из коридора. Будто кто-то то ли заунывно напевал, то ли подвывал, точнее подобрать определения я бы не смогла. Выглянула в коридор и успела заметить, как Минди, тоже выглянувшая из своей комнаты на звук, торопливо осенила себя защитным знаком и захлопнула дверь.
В тёмном коридоре светилась фигура призрака. Он медленно плыл в пространстве и тоскливо завывал. Это что-то новенькое.
— Граф Форвейн! — мой громкий шепот разнесся по второму этажу, — Граф Форвейн!
Призрак переместился ближе и отстраненно посмотрел сквозь меня.
— Граф Форвейн, а вас не смущает, что сейчас ночь и ваши песнопения немного не ко времени?
Призрак покачал головой и заметил:
— Это мой замок. Что хочу, то и делаю.
— Замок ваш, никто не спорит. Но раз уж тут появились постояльцы, может не стоит нарушать их покой? Если вам одиноко, то приглашаю вас в свою комнату. Мне тоже не спится.
Я гостеприимно распахнула дверь, но призрак проигнорировал этот дружеский жест и проник в мою комнату сквозь стену.
Уселся прямо на стол, положив ногу на ногу. Я присела на подлокотник кресла и осторожно спросила:
— Граф Форвейн, что вы напевали? Мне показалось, это какая-то очень грустная песня.
— Это погребальная песня. И чему вас только учат, если погребальных песен не знаете. Эту песню я сочинил сам, и пел её во время погребения благочестивой Ларинель. Увы, там, где она сейчас находится, она не слышит мой призыв. Ждет ли она ещё меня?
Призрак закрыл лицо руками и глухо застонал. От этого звука мне стало и жутко, и невыносимо жалко графа.
— Не сочтите любопытством, я знаю, как трепетно относитесь вы к своему прошлому. Но, говорят, что если поделиться с кем-нибудь своими переживаниями, то станет легче.
Я замолчала. Призрак каждый раз на мои вопросы о нём самом отвечал недовольством. Но чем помочь человеку, ну или призраку, терзаемому воспоминаниями или ещё чем-то, кроме как внимательно выслушать его, я не знала. Но граф вдруг заговорил:
— Больше всего на свете я желаю воссоединиться с моей любимой супругой, благочестивой Ларинель. Но вместо этого должен оставаться узником замка. Узником своей самонадеянности и предательства. Я предал память Ларинель и сам себя наказал!
И снова леденящий душу стон. Меня пробрала дрожь от этого звука. Я сидела ни жива, ни мертва и ждала, что будет дальше.
Призрак соскользнул со стола и завис перед окном, слабо светясь потусторонним светом.
— Когда моя любимая супруга покинула этот мир, жизнь стала мне не мила. Все казалось бессмысленным. Я бродил по окрестностям замка и не знал, как унять душевную боль. Чем заполнить сосущую пустоту в груди. Мои метания перемежались с приступами затворничества, когда я запирался в комнате и не желал никого видеть.