— Да врет он все! — закричали из толпы хорошо знакомым мне голосом противного соседа по комнате. — Это же он вместе с Никой Висла и кем-то из аэромантов в Винозаводске даргов покрошили! Там тоже свидетели говорили о фиолетовых светящихся стрелах!
Свернуть бы тебе шею, Широ… Да уже поздно. Пока информация о Винозаводске не выходила за рамки перешептывания между студентами, Персефона и внимания на нее не обращала, полностью поглощенная допросом меня.
Теперь же она нахмурилась и поправила очки на носу:
— Что за Винозаводск? Я, знаете, не сильно в курсе последних новостей, я не покидаю академию…
— На небольшой ресурсный поселок Винозаводск несколько дней назад напала стая даргов. — вмешалась Амина. — А Ника Висла вместе с Челси Беловой и неизвестным парнем, который расстреливал даргов из лука, сдерживали их до того момента, пока не прибыли основные силы.
Она привычно перегнала палочку леденца из одного угла рта в другой, поморщилась, вытащила и недовольно посмотрела на нее — леденец кончился.
— Теперь мы знаем, что это был за парень. — подытожила она, опуская палочку в карман и доставая оттуда же новый леденец. Разорвала обертку и отправила леденец в рот.
— Вот как… — медленно произнесла Персефона, явно о чем-то раздумывая. — Что ж, хорошо. То есть, на самом деле, ничего хорошего, но… Студенты, объявляю занятие законченным, до следующего занятия можете заниматься… чем хотите. Серж, прошу вас, пройдемте со мной, пожалуйста.
Студенты одобрительно загудели, услышав, что их отпускают с занятия. С одной стороны, я их понимал — тут не только лишнее свободное время образовалось, тут еще и целый цирк намечается с неясным исходом. Будет что обсудить и о чем посудачить.
Готов биться об заклад, что вечером тот же Широ закидает меня вопросами. Если он вообще дотерпит до вечера, а не примется за это дело, едва только увидит меня снова.
Персефона повела меня прочь от тренировочного блока, в сторону административного. Она ничего не говорила, и даже не выглядела недовольной, скорее — обманутой. Создавалось ощущение, что она расстроена создавшейся ситуацией, но при этом не обвиняет в ней меня, а обвиняет… кого?
Вот это и был главный вопрос.
Мы вошли в шпиль административного здания и на лифте, — ого, тут есть лифт! — поднялись на самый верх, на шестой этаж. Персефона по-прежнему не проронила ни слова и только всю дорогу недовольно жевала губами.
Когда двери лифта открылись, мы оказались в огромном двухэтажном кабинете.
Кроме шуток, огромный двухэтажный кабинет с гигантским панорамным окном на противоположной от лифта стене, при взгляде из которого вся академия как на ладони должна быть. По бокам от окна стены скрывали за собой ряды книг, расставленных по нескольким десяткам полок.