— Червонная Русь, брат мой, только одна — ее земли идут от Северского Донца до побережья Азовского моря. И на ней находятся такие мои города как Галич и Владимир Ново-Волынский соответствующих княжеств. Имеется еще город Мариуполь в устье Кальмиуса — так недавно был переименован город Феодоро, так как свои родовые земли одноименного княжества я освободил от магометан в Крыму. И если у тебя нет грамот владения Червонной Русью, то у меня их в избытке.
Юрий достал несколько свитков и листов, положил их перед немного ошарашенным польским королем. Разложил на походном столике в определенном порядке и стал негромко пояснять:
— Это списки с документов, их подготовили дьяки моего Посольского Приказа. Вот выдержки из всех известных летописей — нигде нет упоминаний о загадочной Червонной Руси, что якобы должна быть на польских землях. Речь идет лишь о галицком и волынском княжествах. Иногда о королевстве Галиции и Людомирии, прямым наследником монархов которой я являюсь. Что верно, то верно — однако речь сейчас идет не о моих законных правах, выставлять претензии пока не собираюсь.
А вот грамота от цезаря Леопольда — тут конкретно признается Червонной Русью именно мои земли Приазовья, и это подтверждено грамотами московского царя Федора, молдавского господаря Стефана, венецианского дожа, шведского короля, султана Мехмеда. И даже последнего крымского хана из рода Гиреев, который, увы-увы, прекратил свое существование. Но бумага с печатью сохранилась.
Юрий закурил папиросу, стараясь не смотреть на польского короля — матерый воин медленно просматривал грамоты, откладывая их одну за другой в стороны.
«А что ты хотел, родимый — потребовав, чтобы я отказался от Червонной Руси, ты сам себя подставил по-крупному. Голая сила, не подкрепленная юридическими документами, не всегда пригодный инструмент. Ведь на нее может найтись иная мощь, а то, что написано пером, не вырубишь топором. Вот так и было сыграно, благо шведский монарх о нынешних заморочках не ведал ни сном, ни духом, как и дож с цезарем. Или ведали — но так поступили сознательно. Да и Мустафа подписал грамоту о перемирии, видимо с расчетом на наши с тобой дальнейшие терки с разборками».
— Я думаю, твои посольские люди или не осведомлены об этих документах, или случилось какое-то недоразумение. Так что мои законные права на настоящую Червонную Русь, как ты видишь, уважаемый брат мой, подтверждены должным образом. Речь Посполитая должна их признать за мной и моими потомками. Со своей стороны я тоже могу сделать определенные политические уступки касательно моего наследства на польских землях — ибо прошло три с половиной века. Тут нужно быть безумцем, а таковым я никогда не был.