Юрий говорил совершенно спокойно, глядя на напрягшегося короля. Проблема действительно была острейшей — украинская «руина» поглощала все ресурсы поляков и московитов, а уж про само местное население и говорить не приходится. Оно просто бежало, куда глаза глядят — но в большинстве своем на Новую Русь. А это не могло не раздражать поляков — исход православного населения из всех русских земель, находящихся под их владычеством, принял катастрофический характер. «Быдло» бежало от панства — так из Подолии пришло на Днестр и Буг около сорока тысяч малороссов, и это только начало.
— Надо ограничить возможность Москвы делать там все, что в голову придет. Гетманщина должна остаться независимым государством — эту позицию я буду отстаивать силой оружия против любого противника. Но думаю, московский царь Федор прислушается к моим словам.
— А правобережная часть этой Гетманщины?
Король нехорошо прищурил глаза, задавая вопрос — Юрий безмятежно взглянул на него.
«Она станет Гетманщиной в ближайшие года, таков расчет. Как и Слобожанщина, что уже неровно дышит в мою сторону — «Уложение великого государя Юрия Львовича» им по сердцу пришлось. А потом посмотрим — но камень преткновения брать себе в руки не буду. Официальным образом, так сказать. Однако народ сам выберет, по собственной воле, по какому укладу ему жить дальше, и от кого — московитов, поляков или моих русичей — «заботы» державной будет больше.
А вы, поляки, сами отринули от себя православный люд своим высокомерием, жестокостью и безжалостным ограблением с издевательствами. Так что собирайте «урожай» ненависти, раз «семена» раздора посеяли. А со временем я вас к закатному Бугу отодвину. Пусть не я — но мои сыновья этого добьются. Потому что время терять нельзя — унию стали принимать многие, и со временем их мозги полностью переформатируют.
Так хрен вам в зубы, а не «крессы всходни»!»
— Какие вопросы — она польская, — Юрий безмятежно пожал плечами, сохраняя на своем лице приветливую маску. Он уже привык держать в тайне свои мысли — правители вынуждены учиться этому нелегкому ремеслу.
— И останется навеки польской — любые претензии Москвы мы должны совместно отвергать. Но «Уложение» там гетманское, как и порядки — корона, я говорю также про ваш Сейм, такие обязательства на себя взяла. Осталось только соблюдать их и не доводить дело до войны, в которую неизбежно будут втянуты московиты.
Зачем тебе эти хлопоты, брат?
Ведь в таком случае я не буду вмешиваться в войну, а со скорбью стану принимать всех страдальцев и беглых, чтобы на своей земле дать им утешение, заботу и покровительство. Этим я и занимался все последние четыре года — прибыло треть миллиона несчастных. Только московиты с правобережья выселили двадцать тысяч семей в прошлом году — я их всех принял. Они мои единоверцы — мое сердце разрывается болью и сочувствием, и я никому не дам их обижать.