Надо было видеть лицо леди Ирен, когда я вышел как ни в чем не бывало с того же входа, куда недавно зашли мои противники. Снова наступила тишина, а потом комментатор объявил нас победителями. Еще добавил, что теперь род Францио должен выплатить девушке компенсацию за нанесенные оскорбления.
— А ты не верила в меня, — улыбнулся своей «доброй» улыбкой девушке. — Я же говорил тебе, что разберусь.
Нас опять провели в покои, только на этот раз в другие, но тоже роскошные, где были накрыты столы, полные еды, человек на двадцать, не меньше.
Видя такое отношение, понимаешь, что для них бои не просто месиво, а некая культурная ценность. Девушки, которые нас провели сюда, смотрели на меня с уважением и трепетом.
Неплохой мирок, надо будет запомнить, можно в будущем попросить систему закинуть меня сюда на бои.
Перекусили и отдохнули, в этот раз нам дали два часа. За которые я устал от оттого, что девушка не затыкалась ни на секунду. Самое удивительное, что она даже не спросила, как умерли ее противники. Она хотела, чтобы я ей спел какую-нибудь популярную у нас песню. Может ей еще сплясать? Я нашел выход и подарил ей гитару. Теперь сидит и тренькает в сторонке. И вроде, замолчала… Такого барахла в картах у меня на всякий случай много припасено. Одно время хотел все выкинуть, да рука не поднялась. Вот и выручает иногда здорово.
— Вот скажи мне, тебя совсем не волнует, что мы можем сейчас умереть? — поражала ее изменчивость. На арене она дрожит, как осиновый лист, а тут спокойна, как море в штиль.
— Зачем переживать о том, чего не изменишь? — непонимающе взглянула на меня. — Надо радоваться жизни и каждой прожитой минуте. Если мне суждено погибнуть сегодня, то так и будет. Зато я узнала столько нового для себя.
В доказательство своих слов обняла гитару.
А вот мне она ничего не может дать, к сожалению. У нее ничего нет с собой. Вообще не понимаю, как можно выходить без оружия, пусть это и приемлемо, или чего там у них.
* * *
— И это твой опасный противник? — смерил недоверчивым взглядом недомерка, который злобно смотрел на нас, стоя на арене. — Не выглядит он сильным, вот честно. Ростом метр пятьдесят с кепкой, а гонору на все два.
Как она мне рассказала, пацану лет восемнадцать, и он целый графский сынок, которому она недавно отказала. И теперь, в отместку, он решил ее убить. Ну, тут наверно существуют такие нравы, слишком сильные обиды у аристократии.