Жизнь я этому безмозглому и жестокому созданию спас и даже развязал его. Я же бобёр, то есть добёр. Мало ли, вдруг для чего пригодится, например, для приманки. Не стоит заранее разбрасываться пушечным мясом. Тач был очень слаб и поэтому не мог сделать мне подлянку, а значит, вперёд.
Взявшись за кормовое весло и подняв якорь, я стал выводить лодку из бухты, направляя её в сторону купальни Ундины. Что-нибудь и там найду, может, мелочь, а может, и что-то получше. Женщины, они такие, всё себе в норки тащат, как сороки, а потом забывают, что и где лежит. А мы поищем.
Лодка заскользила по ровной глади Средиземного моря, такого прозрачного здесь, что были видны даже маленькие рыбки, проплывающие в глубине. А обломки камней угрожающе спокойно лежали, демонстрируя бока, окатанные морем за века.
Хорошо-то как! Но не всем. Мой личный навигационный прибор точно указывал нужное направление, и ещё не успело солнце сесть, как я уже был на месте и подплывал к небольшой внутренней лагуне.
Причалив к берегу, я привязал лодку к куску камня, накинув на него петлю, а моряка — к лодке, так, на всякий случай. И с чувством выполненного долга перед самим собой, я отправился к полукруглой внутренней заводи, чья иссини-прозрачная вода манила к себе, как знойная женщина озабоченного инстинктом размножения мужчину.
Оценив глубину Ундины, я снова стал раздеваться. Аккуратно сложив одежду, я внимательно оглянулся вокруг. Начинали сгущаться сумерки, и вода из прозрачной становилась иссиня-чёрной. Я стал постепенно входить в море.
Но не нырнул, а ещё раз просканировал всё в магическом спектре. Всё было спокойно, леших не было, людей тоже. Решившись и успокоившись, взял в руку один из дротиков и с размаху бросился в воду.
Тёплая, прогретая за день вода мягко приняла меня в себя и, расступившись, позволила беспрепятственно доплыть до дна. Дно было чистое, без мусора и костей. Стайки разноцветных рыбок проскальзывали мимо меня, бродившего по дну то в одну, то в другую сторону.
Дно было не плоским, а скорее, вогнутым, как зеркало. На дне валялись мелкие вещи, и я даже нашёл несколько драгоценностей, потерянных купальщиками или купальщицами.
Но копаться в песке и перебирать голыши в поисках сокровищ мне не хватало времени и зачастую воздуха. Приходилось периодически всплывать, чтобы вдохнуть его. Нырнув в очередной раз, я, наконец, заметил что-то необычное. Подплыв к объекту, обнаружил невысокий пьедестал, на котором располагалось кресло, сделанное в виде огромной раскрытой раковины, покрытой изнутри уже изрядно потускневшим розовым перламутром.