Найти свободного, не состоящего ни в одном клане, ведока - огромная удача.
Моя семья не принадлежала никакому клану. Отец был простым лесничим, мать домохозяйкой.
Жили в глухом краю, где только лес кругом и непролазные чащи.
В одной из своих вылазок я нашёл будущего боевого товарища и друга, которую назвал Лиона.
На тот момент она не была грозной Ло Ассаи. Щенок, с ещё не открывшимися глазами, жалобно скулящая и уже при последнем издыхании.
И я принёс её домой. Отец сильно ругался - ещё бы, дикий мелкий зверёныш на тот момент совсем не походил на грозного хищника, которым он стал потом. Для отца это был ещё один «рот», который нужно кормить.
Мама качала головой, но всё же приняла мою сторону. В итоге, Лиона осталась со мной, а потом выяснилось, что я могу её понимать, читать эмоции и обмениваться мыслями.
Лиона оказалась Ло Ассаи - великий зверь, повелительница леса. Ли рассказала мне, что её родители ушли и больше не вернулись. Она осталась одна. И скорее всего погибла бы, если бы я её не нашёл.
Лиона росла очень быстро, своё общение со зверем я не скрывал. И Отец быстро догадался, что я - Ассаи Ведок, чтец и всадник Ло Ассаи. А это открывало для него возможность неплохо заработать. Которой глава семейства воспользовался в полной мере.
Я ещё не был совершеннолетним, и он мог поступить со мной так, как подсказывала ему совесть. Которой у него отродясь не было.
Продал меня клану Стальных черепах, в котором я должен был отслужить пять лет.
За что он так меня не любил - остаётся загадкой до сих пор.
Мама плакала и молила так не поступать. В тот злосчастный день, когда меня увозили страшные и огромные ворки-оркуны, я видел её в последний раз.
Как только срок моей службы истёк, я помчался искать маму. Но нашёл лишь скромную могилу на взгорке около бывшего дома лесничего.
По рассказам соседей, её задрал дикий зверь. Отец схоронил мать и исчез в неизвестном направлении. Мне оставалось лишь дать клятву, что когда я его найду, он ответит за то, что не уберёг матушку. За то, что отдал меня чужим людям. Ответит за всё.
Прошло уже более пяти лет, но найти своего родителя я так и не смог. Он словно испарился.
Отогнав воспоминания прочь, одним глотком допил чуть хмельной напиток, кинул монетку на стол, расплачиваясь, и вышел из таверны.
Моя Лиона лежала под навесом и делала вид, что крепко спит.
- Ли, - обратился я к ней, мягко погладив между ушами, - в эту харчевну тебе нельзя. Видишь висит знак: вход животным запрещён. Я же не виноват, что во всём этом городишке только в одном месте более-менее прилично кормят, а не пытаются отравить.