И не разгадать, что там под маской холодности: океан, стакан виски и кубики льда, сталь небес, опаленное знамя победы или мгла и талон к психиатру в среду?
– После того случая я всегда настороже. Все знают, что право на адвоката имеет любой. И честный человек, и отпетый мерзавец. Знают, но не до конца понимают. – Феликс плавно крутанул руль, сворачивая с проспекта. – Зачастую не разделяют, где клиент, а где адвокат. Особенно если дело громкое и пресса постаралась. Тогда запросто может снести волной народного гнева. Под каток людской злости попадают и подозреваемый, которому еще не вынесли приговор, и его защитник.
– Да уж… – поежилась я.
– Но история с той аварией меня многому научила. Мало быть хорошим адвокатом…
– Надо тщательнее выбирать дела? – подхватила я, чувствуя себя студенткой на лекции.
– Нет. Надо просчитывать все на несколько шагов вперед.
– Как сегодня с Маховым?
– Да. Думаю, нам удастся добиться досудебного урегулирования по взаимному соглашению сторон.
«Порою суд как война, – подумалось мне. – И лучшей считается та, которой не случилось». В салоне воцарилась тишина. Не давящая, а… объединяющая. Которая одна на двоих. Тех, кто понимает другого без слов.
Машина плавно остановилась у подъезда.
Мой взгляд пробежался по сильной прямой спине, на миг замер на жестком воротнике рубашки, скользнул на крепкую шею, на чуть волнистые иссиня-черные волосы, потом на четко очерченные скулы и остановился на губах.
Почему-то тянуло смотреть и смотреть на них. Не отрываясь. Но не стоило. Феликс – мой начальник. И влюбляться в него – плохая идея. Мне нужна работа, а не разбитое сердце. А то, что оно быстро разлетится на осколки, – это как пить дать. Вспомнить, например, сегодняшнюю… как там ее… Милану. А сколько у Феликса таких Милан?
Я перевела взгляд на мужские руки, лежавшие на руле. Вспомнила, как они крепко держали меня, зависшую между небом и землей на ливневке… Теплые, большие, сильные…
Захотелось, чтобы именно эти руки украли меня. Украли у долгого дня, у короткой ночи, у моих глупых мыслей и страхов. Подхватили, унесли туда, где есть счастье.
Горячие, чуть шершавые пальцы коснулись моей скулы. Послышался щелчок расстегивающегося ремня безопасности, и Феликс наклонился ко мне. И то ли почудилось, то ли послышалось обреченное: «К черту все принципы…»
Его руки коснулись моих рук. Его губы коснулись моих губ. Переплелись наши пальцы, желания, чувства. Бывают поцелуи до исступления, бывают холодные как лед, порою даже похожие на оскорбления. А наш… Мы будто сорвались в полет. Подхваченные ночным ветром, унеслись в черноту небес. Туда, где звезды перешептываются с луной.