Я все еще с трудом переносила этот едкий кислый травяной запах, но соревнование «зажигателей» бабушкиных сигар меня порядком веселили. Победитель даже премию свою получал, которую я называла “улыбкиссима”, улыбка в превосходной степени, за которую ей вполне могли присудить приз самой красивой во всей вселенной.
Полагаю, что именно так у бабушки завелся поклонник, который дарил ей по пятницам большую корзину с розами. Эти дары имели самые высокие шансы на выживание. Все остальные букеты, которые доставлял флорист, заканчивали свою жизнь в мусорке.
В это воскресенье, мы как обычно, варили мясное рагу для уже готовой яичной лапши — длинные, широкие полоски теста, замешанного из шести желтков, белки же бабуля смывала холодной водой в раковине. Дед бы удавился, если бы я решила повторить это на нашей ташкентской кухне. Шесть яиц для лапши в той реальности были непростительным буржуйским расточительством, а смывать белки могла позволить себе только дочь расстрелянного зажиточного кулака, типа бабушки, о чем не забывал частенько упоминать дед: “Госпожа, мать твою!”
— Рагу получается особо деликатным, если варишь его не менее трех часов на маленьком огне, помешивая. И смотри, булькать оно должно едва-едва, — она делает дирижерский жест руками, потом протягивает мне деревянную лопатку и ставит таймер на три часа.
— Чтоооо? Три долбаных часа мне надо стоять над ним с лопаткой?! Это не закончится никогда! — возмущаюсь я.
— Нетерпение — плохая черта для девушки. Так ты никогда не найдешь своего принца.
— Не очень-то я его и хочу, — бормочу себе под нос.
Но потом брала деревянную лопатку и смиренно мешала, все три часа мечтая о том, что мой принц будет очень похож на Леонардо, разве что профессию я бы ему заменила на нечто более земное. Кондитер или врач, на крайний случай. Запахи лаврушки, розмарина, жареного лука с сельдереем и красного вина вводили в измененное состояние сознания, и я видела, как за моей спиной вместе с бабушкой за столом сидели родители и рассказывали, что баба Нюра ни за что и никогда не отпустит сюда деда. Особенно на эту кухню из темного дерева с вышитыми белыми занавесками, где за столом в розовом пеньюаре с сигарой во рту сидит Сандра и режет лапшу, замешанную из шести желтков.
В дверь позвонили. Бабуля стряхнула руки, вытерла их о фартук и приказала:
— Пойди открой. Я сейчас.
Баба Саша исчезла в ванной, а я открыла высокому, привлекательному мужчине с коробкой пирожных в одной руке и букетом роз в другой. Его некогда темные волосы уже почти побелели, будто кто-то пересолил, а в сине-бирюзовых глазах, словно зелёные ящерицы, скакали отблески от коридорных ламп.