– Так что там с недоноском, который куда-то там ушел? – Решил я начать с волнующей меня темы.
– Ничего. Сережа, наверное, с ним теперь. Не знаю. Не интересовалась. На самом деле я думала, что это он киллера нанял, но теперь…
– Киллера? – У меня волосы на загривке дыбом встали. Почему мне об этом никто не сказал?
Вероника как-то странно на меня посмотрела.
– Тебя точно Верка ко мне отправила? – С сомнением спросила она, подтаскивая к себе кружку с лечебным отваром. – Если бы на меня не охотились, думаешь, стала бы я скрываться в Мае? Да я бы и одной ногой сюда не сунулась, – покачала она головой.
– И кто на тебя охотится? – Прищурился я.
– Не знаю, – Вероника вздохнула. – Если бы знала, его бы уже забрали куда надо. А так… Сижу на какой-то горе в лесу и веду светские беседы с оборотнем.
В ее голосе снова слышалась горечь. Я поприжал язык, стараясь не сказать все то, что думаю обо всей этой ситуации.
– Ну, наша задача – выжить на этой горе, – пошутил я.
Вероника слабо улыбнулась.
– Это не самое трудное в моей жизни, – она отодвинула от себя тарелку, из которой едва ли съела половину.
– Не вкусно? – Расстроился я.
Девушка скривилась.
– Вкусно, но в меня больше не влезет ни кусочка, – махнула она рукой и, поднявшись из-за стола, оставила меня одного.
Я неспеша помыл посуду, давая время и мне, и ей. Бедная моя девочка. Сколько сожаления в ее голосе, сколько тревоги. Все эти попытки уйти из безопасного места больше похоже на желание сбежать от себя.
К Веронике я заглянул спустя полчаса. Она снова сидела, закутавшись в плед и глядя в одну точку. А воздух вокруг нее, казалось, гудел от напряжения.
– Покажи плечо, – я протянул руку и заправил светлую прядь ее волос за аккуратное ушко.
– Что? – Она чуть заторможенно перевела на меня взгляд.
– Ты ушиблась сегодня. Покажи плечо, – потребовал я, поставив баночку с мазью на тумбочку.
Вероника нахмурилась, сосредоточившись, достала руку из пледа, расстегнула пару пуговиц на милой серой пижаме и отдернула ворот.
Синим там было все, вплоть до ключицы. Твою сосновую кору! И она все это время молчала, терпя такую боль?
Я отдернул ворот сильнее, оторвав еще одну пуговицу, встал на колени для удобства и взялся за крем. Максимально осторожно принялся намазывать его на неестественно (для человека) горячую кожу.
– Почему ты не сказала, что так больно? – Покачал я головой, стараясь прикасаться пальцами как можно нежнее.
– Это не больно, – механическим голосом ответила она. – Вот когда дед попал в больницу, и отец добрался до меня, он мне два ребра сломал. Тогда было больно.