Кажется, сейчас включатся мысленные нотации. Если бы дядя Гера мог отчитывать словами, то давно бы с ума сошла. Но нет. Он будет гипнотизировать жертву до тех пор, пока она не приготовится в собственном соку.
Владик же поохал и поахал, но забрал у меня шлем, засунув его в багажник. Черный мотик, принесший мне сегодня столько положительных эмоций, тронулся с места и заскользил по улице.
Я направилась к узкой лесенке, намереваясь подняться наверх. Естественно, дядя Гера двинулся следом. Когда была на высоте второго этажа, обернулась.
За мужчиной бодро семенил очередной помощник. Бледное дитя, зарабатывающее себе репутацию и опыт. Даже стало жаль его, но если справится, то тогда ему все дороги открыты.
Так уж устроен крестный. Он всегда дает лишь удочку, рыбку следует поймать самому, приложив к этому зверские усилия.
Осторожно поднималась вверх, стремясь зайти-таки в квартиру. За эти месяцы мы с ней вроде как сроднились. Мне очень нравилось здесь. Безумно хотелось остаться и даже выкупить жилплощадь, но я понимала, насколько это невозможно.
Дверь за собой закрывать не стала и сразу направилась к небольшой плите. Возле нее распустились какие-то цветочки. Я перестала стараться запомнись их названия. Большая часть в голове отложилась, но не эти. Ну и ладно, все равно не к чему.
Так как кофе у меня не было, то заварила чай. Такой ароматный и насыщенный. Откопала в закромах. Все-таки самый лучший продукт тот, что сделан своими руками.
Дверь скрипнула, и зазвенел колокольчик. Или ветряк, не знаю, как правильно. В один из дней заметила его над дверью какого-то кафе и захотела себе такой же. Мужчина, который варил кофе, сказал, что ему делали на заказ, и вытащил такой же, но поменьше из-под стойки.
Радости моей не было пределе. И вот сейчас он возвестил меня о первом госте, не считая риелторов и хозяйки. Как ни крути, а приятно. Захлопотала на кухне, пытаясь откопать кроме чая чего-нибудь съестного.
В итоге, пока крестный с научным интересом рассматривал окружающую обстановку, на круглом столе расположились две керамические чашки и цукаты. Сушеные манго и лайм лежали в россыпи маленьких засахаренных квадратиков.
– Мило у тебя тут, даже не ожидал, что такая внешне халупа способна быть уютной, но ты всегда видела прекрасное там, где его, казалось бы, и нет.
Он замолчал, располагаясь на небольшом стульчике. Мы виделись в последний раз, когда он снимал меня с самолета. Обессиленную и бледную, потому что я напрочь отказалась общаться с родителями. Запретила и ему говорить о том, что произошло, хотя сомневаюсь, что что-то в этом мире могло скрыться от его глаз.