Мирон фыркает и начинает как конь ржать. Идиот.
— Вдруг ты сексом с Алексом занимаешься. Не хотел мешать
— Мы не занимаемся... — хочу сказать, но язык прикусываю. Не могла помолчать?
— Да ну? Он тебе еще не присунул?
— Это тебя не касается! И вообще, куда мы едем? Мой дом в другой стороне.
— В больницу.
— Что? Ты заболел?
Глава 34.
— Да, что со мной будет... – прыскает Мирон, перестраиваясь из ряда в ряд. — Помнишь парня с запахом изо рта?
— Ты говорил у него рак, — вспоминаю я этого придурка. — Разве не шутил?
— Я по-твоему совсем урод, чтобы с такими вещами шутить? – рявкает он. – Действительно думаешь, что смертельная болезнь может быть поводом для шутки?
— Ладно, ладно! – стыдливо защищаюсь я. — Не бесись. Откуда мне было знать?
Мирон вдруг тормозит на остановке, и я в недоумении смотрю на людей, что ждут своей транспорт. Не люблю автобусы. В них меня укачивает.
— Ты просила высадить тебя, — напоминает Мирон и сует мне денег на проезд. – Закажи такси. Там тебе точно никто нотаций читать не будет.
И, наверное, это лучший выход. Прямо сейчас выйти, сесть в автобус. Или взять машину. Поехать домой и дождаться, когда Мирон будет в лучшем расположении духа. Только вот у него такое лицо, словно помощь нужна ему, а не этому парню с раком. Бледный, уставший. Даже, кажется похудевший. Я могу оставить его одного. Мне даже кажется так будет правильно. Только вот не тянет меня туда, тело даже не рвется спастись от нотаций.
— Я поеду с тобой, — убираю я деньги в бардачок.
— Зачем? — все еще злится он и даже мой ремень отстегивает. Но я спокойно возвращаю его на место.
— Потому что друзья для того и нужны, — тяну руку и накрываю ту, что с силой сжимает руль, — чтобы быть рядом в тяжёлые минуты.
И все замирает. Время замедляет ход, а в салоне наступает густая тишина, хоть ножом режь. И когда я уже думаю, что совершила ошибку, а рука начинает дрожать, слышу язвительное и наглое:
— Это ты так оправдала свои редкие звонки. ? — поворачивает он лицо и теперь бешусь я. То есть я опять шаг к нему делаю, а он отталкивает. Не хочешь, я навязываться не буду, патлатый придурок!
Вслух это не произношу, но думаю, по моему взгляду Мирон все понимает. Хочу отнять пальцы, но он раздвигает свои и не дает дернуться, а потом вдруг добивает:
— Я тебя прощаю...
И вместо злости меня разбирает дикий смех.
— За то что сам не звонил?
— Вот видишь, — тянет он наши руки и вдруг целует тыльную сторону моей ладони, от чего тело как будто теплой энергией обдает, а в голове пустота образуется. Смех в горле застревает.
— Мы квиты?