– Господа хорошие, решайте скорее что-нибудь, меня эта кобыла измотала! – взмолился Иван Ильич.
– Матрёна Ивановна, разворачивайте операционную, будем кесарить!
– Вера Игнатьевна! При её габитусе от такого вмешательства у неё все шансы помереть.
Княгиня посмотрела на ординатора. Спросила тихо, проникновенно:
– Сейчас она живёт?
– Но с чего ты взяла, что цефалопаги нежизнеспособны?! А вдруг…
– Никакого вдруг! – резко перебила она. – Саша, ты идиот?! Если они родятся жизнеспособными и мать-олигофренка выживет на радость всем нам, скажи мне, Александр Николаевич, как они будут жить?! Или ты решил открыть цирк уродцев и бордель для извращенцев?
– Вера, тише ты! – бросилась к ней Матрёна.
– Чего тише-то?! Все свои! Или ты меня побежишь сдавать? Или Иван Ильич, который наверняка быстро бы окончил мучения раненой твари. Кто тут и что не понимает?!
Олигофренка Катенька взвыла так, что Матрёне показалось, что страшно мучается корова, и добрый крестьянин в таком случае прирежет её.
Александр Николаевич не мог понять… Только что Вера одобрила его чудовищный эксперимент, который вряд ли приведёт к результату, однако она поняла его и дала этот мизерный шанс на жизнь. А сейчас она в открытую заявляет, что собирается убить трёх живых существ… Она кем себя считает?! Богом?!
– Саша, я себя считаю человеком разумным, а не просто прямоходящим. Не вскидывайся, как породистый жеребец! У тебя всё на морде… извини, на лице написано, – прошептала ему Вера.
Как же различен человек. Безобразен он в своей разности или прекрасен – сложно сказать. Потрясение от того, как мыслит княгиня, какие решения она принимает, не помешало ему получить мгновенное и острое удовольствие от того, что она назвала его породистым жеребцом.
– Тьфу, болван! – заметила она. – Помоги Ивану Ильичу и Матрёне, не стой фонарным столбом, мигая светильником разума. – Никто никого не собирается убивать. Классическое кесарское сечение с надвлагалищным удалением матки. Если она останется жива – на что я очень надеюсь, потому как слишком дорожу своей репутацией, хоть в этом мне не откажи, – она хотя бы лишится репродуктивной функции. Если мы проведём плодоразрушающую операцию, она будет регулярно плодоносить, что, согласись, миру радости не прибавит.
Транспортировать Катеньку в операционную оказалось непростой задачей. Как-то справились. Но кто в силах её сдержать, пока Вера, Александр и Матрёна будут разворачиваться и мыться? В одиночку Иван Ильич уже не справлялся. Катеньке становилось всё больнее и страшнее, и она вела себя как ничего не понимающее смертельно раненое животное. Нужны были студенты. Белозерский побежал за ними. И требовалась Ася – на пост на леднике.