Неужели она сейчас возьмет и сама сделает ему предложение? Макс даже подобрался, сейчас это вообще не в тему. Но Марго промолчала. В отель их провели черным ходом, чтобы не пугать людей, в номере Максим долго стоял под хлесткими струями, смывая кровь и жалея, что нельзя этими красными потоками смыть всю ту грязь, что ровным слоем теперь покрывала его душу. И сердце. А когда вышел, обнаружил у себя в номере Марго с аптечкой, она вызвалась обработать раны, наверное, решила, что это будет очень романтично. И обработала, кстати, достаточно умело.
Максим поблагодарил и рухнул на кровать, очень надеясь, что Марго уберется к себе в номер, на сегодня игр и театральных постановок с него было достаточно. И ему повезло, видимо, Марго тоже предпочитала не форсировать события.
И когда уже Макс почти засыпал, в тишине раздался телефонный звонок. Недовольный, он схватил трубку, звонил Бетховен.
— Поздравляю, мальчик, ты был на высоте. Я и раньше не сомневался в твоих способностях и рад, что в этот раз не ошибся. У тебя большое будущее, Максим, постарайся не профукать то, что имеешь, — он закашлялся и отключился.
* * *
Динка сама не знала, сколько так пролежала. Просто лежала, глядя в потолок и не реагируя ни на Тимура, ни на каких-то людей, осматривающих ее, ни на иглы капельниц, вонзающихся в вены, а лишь проваливалась в сон, чтобы изредка всплыть на поверхность. Однажды после очередного пробуждения она увидела женщину, сидящую рядом и вглядывающуюся в ее лицо. У женщины были знакомые темно-карие глаза, и Динка поняла, что перед ней мать Тимура.
— Госпитализация, — негромко, но жестко сказала она, — и немедленно. Чем ты думал, Тимур? Почему не посоветовался? Ей категорически противопоказаны транквилизаторы.
— Потому и не говорил, — Тимур вошел в зону ее видимости, прошел и снова исчез. — Мам, никакой госпитализации.
— Ты что ее, силой удерживаешь?
Тимур снова вошел в зону видимости и поморщился.
— Только глупости не говори. Можешь помочь — помоги.
— Но здесь показано длительное лечение…
Понятно. Мать Тимура хочет отправить ее в психбольницу. Может ей там и самое место, но отправляться туда Динка категорически не желала.
— Пожалуйста, — прошептала она, едва ворочая прилипшим к небу языком, — пожалуйста, не отправляйте меня в больницу. Тимур…
Тимур подлетел к ней и склонился, хватая за руки.
— Вот видишь, она заговорила. Диночка, успокойся, ты останешься здесь, со мной.
«Не останусь я с тобой. И здесь меня тоже не будет, не надейся». Но чтобы сбежать, ей придется выздороветь. От Динки не ускользнуло, как мать Тимура взглянула на нее и поджала губы. Неприветливо.