Суверен Ма’риба, сообщает Луи дю Куре, называл себя потомком рода Абу Талиба, дяди Пророка Мухаммада. Под властью его находилось «50 небольших деревень». Замок правителя представлял собой «большую, хорошо укрепленную башню». На первом ее этаже располагалась охрана, на втором проживали слуги, на третьем размещалось семейство шейха, и на самом верхнем, четвертом, находилась канцелярия или диван эмира. Углы и стены этого помещения украшало оружие: шлемы, боевые топоры, колчаны со стрелами, обоюдоострые мечи, седла и сбруя для лошадей и верблюдов. Эмира во время его встречи с Луи дю Куре и раисом (главой) каравана, с которым путешественник передвигался по землям Ма’риба, окружала большая свита, человек 50, не меньше. Все, как на подбор, — «мужчины стройные и крепкие», по словам Луи дю Куре, «типичные арабы Южной Аравии». Вооружение «старших среди них по возрасту» составляли мушкеты с фитильными замками и длинные обоюдоострые мечи; те же, «кто помоложе», имели при себе боевые топорики и обтянутые кожей щиты. За поясом у каждого из них торчал кривой аравийский кинжал джамбия. Складывалось впечатление, пишет Луи дю Куре, что все представшее перед глазами в Ма’рибе, — и замок правителя, и церемониал аудиенции, — это волшебным образом ожившая картина повседневной жизни одного из древних царств Аравии, описанных в Библии (32).
После представления Луи эмиру, у него сразу же поинтересовались, кто он и зачем пожаловал в земли Ма’риба. При этом недвусмысленно дали понять, что говорить надлежит правду и только правду; что «ложь здесь карается смертью». Луи ответил, что путешествует по Йемену, краю ушедших в легенды царств и народов Древнего мира, дабы воочию узреть «чудеса прошлого», в том числе Ма’риб, символ величия и могущества Древнего Йемена. Тут же, однако, его спросили: «Зачем ему все это нужно?». Ответ на этот вопрос, парировал нерастерявшийся Луи, известен одному Аллаху. Как и то, почему одним людям, согласно воле Аллаха, по душе шум, а другим — тишина и спокойствие, одним — «хождение по лицу земли», а другим — одиночество. Мне же лично, заключил он, как человеку, принявшему ислам, захотелось побывать в землях «колыбели ислама», и полюбоваться великими творениями Аллаха на прародине арабов, в Аравии.
Удивившись такому красивому ответу из уст франка, суверен Ма’риба повелел провести, в соответствии с традициями предков, обряд приветствия почетного чужестранца. Заключался он в следующем: Луи, поставленного в центр круга, образованного сидевшими вдоль стен приближенными эмира, раздели. Затем слуги эмира умастили тело Луи ароматизированными маслами, и одели в национальные одежды, предварительно опрыскав их духами и окурив благовониями. После чего последовал церемониал аравийского гостеприимства. Путешественника усадили на ковер, разостланный на полу, рядом с правителем; и щедро угостили местными деликатесами: мясом, финиками, медом, верблюжьим молоком и, конечно же, знаменитым йеменским кофе (33).