Дрожь пробегает по его телу. Да, это уж почти наверняка конец его карьеры. Конец его блестящей карьеры в ИТТ. Хенин перестанет ему доверять. А начинать все заново в пятьдесят лет трудновато. В об-щем-то, он в любом случае может уйти в отставку. Состояние у него вполне приличное. Можно, пожалуй, связаться с другой фирмой, но чужак, понятно, не может надеяться на то, на что он надеялся в ИТТ. Там, пройдя несравненную школу Хенина, он стал фигурой первого ранга в деловом мире, у него был коммерческий талант, и он знал, что через несколько лет мог бы претендовать на управление крупной корпорацией. Будь его состояние в десять раз больше, он не смог бы достигнуть и тысячной доли того могущества, какое приобретает директор корпорации. Уход из ИТТ означал конец его карьеры. А уйти на покой, стать рантье, посвятить себя монетам и девочкам — какая тоска! Чтобы жить по-настоящему, Лу нужна лихорадочная деятельность. Но трудно себе представить, что Хенин теперь будет ему доверять, зная, что те же похитители могут в любой момент шантажировать Лу, шантажировать всю фирму. Да, выхода нет. Если °н скажет всю правду, надо приготовиться к уходу из ИТТ, а если не скажет, тогда у Генсборо останется много невыясненных моментов; он может заподозрить махинации, связанные с государственной изменой; может попросту предположить, что Лу шпион, что он сам инсценировал это похищение, и тогда, рано или поздно, с помощью наркотических препаратов или Детектора лжи Генсборо вырвет у него признание.
I
I I
I
I
I ।
I I
I ।
I
I I
I
I
I [ ।
I I
I
I :
I I I | |
I I I
I
I
I | I I.
I
I I
I
I I
I
I
I I I I
Но в данный момент Лу был не в состоянии принять решение. Надо сперва увидеть, какова будет ситуация, когда он отсюда выйдет, если только из этого положения есть выход, и самое худшее, чего он может ожидать, это что военно-морское ведомство или Пентагон дознаются, что он замешан в проект L-15. В таком случае его жизнь будет в опасности. От Генсборо можно ждать чего угодно. Чтобы оградить интересы ИТТ, он способен на все!
Лу посмотрел на часы. Было одиннадцать утра. Он включил радио, но тут же выключил. Решил принять холодный душ. Голова была в тумане, уши горели, бросало в жар, как при лихорадке.
Когда он снял пижамную куртку и начал спускать штаны, отворилась дверь и в комнату вошел Генсборо.
Они молча уставились друг на друга.
1947—1948
Я встал с постели, не говоря ни слова. Она собрала свою одежду и торопливо спустилась вниз.
Я вышел из дому. Хотелось на воздух. Надо было подумать, походить подольше.
Я вышел на Набережную. Часа через четыре или пять, под дождем соленых брызг, пришел в Карраско Потом пошел обратно. В Пунта-Карретас