– Погоди-ка, – осеняет меня. – Открой всю информацию о её похищении в прошлом году.
После нашего тяжёлого расставания я и забыл заняться этим делом. Не до того было… Теперь я жалел и чувствовал себя виноватым.
– Ты думаешь, что это связано с её похищением?
– Я ничего не думаю, – взрываюсь я. – Не могу! Мне просто нужно что-то делать, чтобы её найти!
– Не кипятись, прошу тебя, – он поднимает руки. – Мы её найдём. Я уже вызвал своего приятеля из МВД. Он хороший следак, поможет обязательно. Мы найдём её, Тихон, просто нужно немного времени.
– Ты понимаешь, что у меня нет этого грёбанного времени? У неё срок уже тридцать семь с половиной недель! Рожать со дня на день!
– Мы найдём Севиндж в самое ближайшее время! Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но ты должен остыть.
***
Мы не нашли её в тот же день. Ни на следующий. Ни даже через день.
Чем больше проходило этих долбанных дней ожидания хоть каких-то новостей, тем меньше у меня оставалось надежды.
Приятель Шамицкого, следователь Рудниченко Виктор Павлович, в отличии от меня, надежд не терял. Воодушевлённо напевал себе под нос, выводя меня из шаткого равновесия.
На шестой день, когда нам удаётся отследить маршрут автомобиля от моего дома до точки, где они бросили его, у нас есть фоторобот водителя.
И это действительно тот самый кавказец, которого я встретил на пустынной зимней платформе в декабре прошлого года.
За ним уже установлено наружное наблюдение, но он будто нарочно не выходит на связь с подельниками и не совершает никаких подозрительных движений.
Спустя прошедшую неделю я уже не знаю, как успокоить нервы. Лучше бы они потребовали выкуп. Не раздумывая, отдал бы всё за её жизнь. Но их молчание наводит меня на тягостные размышления.
И как бы я не отгонял от себя эти мысли, они не дают мне покоя.
Я боюсь, что в конце этой дороги меня будет ждать ещё одна невосполнимая утрата. Вдвойне.
Она.
Меня окружает темнота и тишина. Словно меня погрузили в вакуум. И я думаю, что если я умерла? Тогда бы я ничего не чувствовала, верно? Тогда бы я не могла размышлять об этом. Или могла?
Внезапно мне вспоминаются ночной трамвай и глаза того парня. Те же глаза я видела перед тем, как мир вокруг исчез. Почему я сразу не узнала его?
Потому что моя память заблокировала болезненные воспоминания. Я забыла об опасности, которая реальна. Я выпала из этой жизни, потому что теперь у меня был Тихон. Позволила себе расслабиться. Позволила себе быть беспечной.
Тихон… Я не могу представить, что он сейчас испытывает. И никогда не пожелала бы оказаться на его месте. Он… снова меня терял. И во мне зудит противное ощущение, что это неизбежно.