Слышу шаги рядом с собой. Моей руки у локтевого сгиба касаются холодные пальцы. Потом шаги удаляются. Слышу, как дверь открывается и закрывается за спиной этого человека.
Открываю глаза и осматриваюсь. Я в огромной палате на шесть коек. Здесь много разной аппаратуры. В центре помещения – стол с компьютером и папками. На корешке одной из них вижу слово «реанимация».
Сердце ускоряется. Как и писк рядом со мной. Я тяну затёкшую руку и накрываю свой живот. Он не совсем плоский. Но там однозначно больше нет моего ребёнка.
Я обхватываю живот рукой, чувствую резкую боль. С удивлением смотрю на кровь в районе локтевого сгиба и вырванный от резкого движения катетер.
Мне страшно. Я не готова пока… Не хочу приходить в себя. Хочу спрятаться в своём бессознательном состоянии. Облизываю сухие губы. Чувствую языком грубые неровности. Мои губы покрыты засохшими трещинами.
В палату входит женщина лет тридцати пяти в белом халате.
– Очнулась? Вот и молодец! – говорит она мне, подходя ближе. – А это что за…?
Она осматривает вырванный катетер. Качает головой. Вскрывает новую упаковку и хочет снова вставить мне в руку иглу.
– Где мой ребёнок? – хрипло спрашиваю у неё. – Где мой сын?
Она бросает на меня быстрый взгляд и игнорирует вопросы.
– Сейчас я установлю катетер и поставлю капельницу, – говорит она. – Пожалуйста, не вырывайте снова. Вам необходимо немного восстановиться. У вас было сильное обезвоживание и слабость. Так же нужен окситоцин, чтобы матка скорее сокращалась.
– Где мой ребёнок? – упрямо твержу свой вопрос.
– Я не знаю, извините, – она поднимает глаза на моё лицо. – Я только заступила на смену. Но я узнаю и сразу вам скажу, хорошо? Только не срывайте иглу. Вену порвёте.
Даже если она меня обманывает, я не вижу этого в её открытом взгляде. Она смотрит сочувственно, но без жалости. Возможно, я просто отвратительно выгляжу.
– Если вы будете умницей, к вечеру вас уже переведут в послеродовое отделение.
***
Быть умницей тяжело, когда ты не знаешь, чего ждать от будущего. Но я стараюсь изо всех сил. В палату привозят новую пациентку в очень тяжёлом состоянии, и доктор, та женщина, увивается около неё.
И я вынуждена провести время до вечера в неведении.
Вечером меня переводят на другой этаж. В отдельную палату. Здесь слишком пусто и стерильно чисто. Я смотрю в чёрный экран телевизора, пока санитарка не приносит мне поднос с лёгким ужином.
– Где мой ребёнок? – спрашиваю у неё.
Она смотрит непонимающе.
– Где мой ребёнок? Сын? – снова предпринимаю попытку.
– С утра придёт ваш лечащий врач и ответит на все вопросы. Я не обладаю достаточной информацией, – выдавливает она. – Вам нужно поесть. Моя работа проста.